Ксения Раппопорт: «Я «душу» любовью своих дочерей»

Вы знаете, в детстве мне казалось, что у нас с моей мамой совсем разные характеры, но с возрастом я все чаще и чаще обнаруживаю в себе ее черты. Что-то подсказывает, что и дочерям этого не избежать.

Отговаривать не пыталась, в этом не было смысла. Аглая с детства ездила со мной на съемки и гастроли. Поэтому она прекрасно знает все трудности и радости, всю изнанку актерской профессии. Я никогда не считала нужным от нее что-то скрывать. Поэтому она имела возможность не только увидеть мир, но и понять, что актерство – это ежедневный труд. Так что решение она принимала сама.

Стараются, но напрасно. Это невозможно, мне кажется. Уж точно не убережешь влюбленного советом. И какой нормальный юный человек, когда он отчаянно влюблен, будет слушать чьи-то напутствия?! Можно сколько угодно рассказывать об этом чувстве, но у каждого здесь собственный опыт. Качество которого, кстати, не всегда зависит от количества прожитых лет.

Разница между дочерьми – 17 лет, поэтому для меня практически все было заново. Когда несколько детей растут вместе, наверное, проще. Конечно, материнство в юности и зрелости переживается по-разному. В 20 лет ты в ужасе от того, что не понимаешь, что же делать с этим крошечным существом, как его запеленать. В 40 – тебя больше волнует тот мир, в котором предстоит жить твоему ребенку. Но в любом случае материнство делает одновременно и сильнее, и уязвимее. В чем-то я стала еще более сентиментальной, а в чем-то, наоборот, жесткой и даже свирепой, как мать-волчица (смеется). Еще для меня сейчас важная тема – дети-бабочки. Я состою в фонде, который стремится облегчить жизнь малышей с редким генетическим заболеванием «буллезный эпидермолиз»: их кожа ранима и хрупка, как пыльца на крыльях бабочки. Я узнала о них четыре года назад, когда мне позвонили и попросили записать на радио сказку в помощь этим детям.