«Я очень боялась, что Эмили будет ненавидеть меня за это решение, когда вырастет, — рассказывает 36-летняя Кайли Пратт. — Но ей уже 11 лет, и она ничуть не менее успешна, чем другие дети».
Когда Кайли была беременна, на одном из УЗИ ей сказали, что с ее малышкой что-то не так. Вроде какая-то патология в развитии скелета, но это не точно. Насколько все серьезно, врачи сказать не могли, но поводов прерывать беременность не было. А вот когда девочка родилась, стало ясно: ситуация серьезнее некуда. У Эмили была патология, которая вызвала деформацию правой ножки, — гемимелия большой берцовой кости.
Врачи сразу предложили родителям выбор: либо делать операции на протяжении всей жизни малютки по мере ее роста, либо ампутировать ножку сразу и учить Эмили жить с протезом. Сказать, что Кайли и ее муж были растеряны, — ничего не сказать.
«Мы хотели узнать о диагнозе дочери побольше, взвесить все „за“ и „против“. Ведь ампутация — это навсегда, этого уже не вернуть. Я очень боялась, что Эмили, когда подрастет, будет ненавидеть меня за то, что с ней сделали. Будет винить меня во всем. Сможет ли она вести нормальную жизнь, как другие люди? Водить машину? Выйти замуж?» — Кайли места себе не находила, пытаясь все же принять решение. Ведь приступать к операциям, а потом передумать — значит напрасно мучить ребенка.
В итоге, сопоставив все врачебные рекомендации и прогнозы, родители приняли тяжелое решение: ножку нужно ампутировать. Операцию планировали сделать, когда Эмили исполнится годик. К тому моменту организм девочки должен был окрепнуть настолько, чтобы без проблем перенести операцию и восстановиться. Но пришлось поспешить: Эмили быстро начала ползать и уже начинала пытаться встать. А этого допускать было нельзя: учиться ходить девочка должна была уже на протезе.
Операцию сделали, когда Эмили было всего 9 месяцев. А накануне первого дня рождения она получила свой первый протез и уже спустя пару недель начала учиться ходить.
«Я всегда боялась того времени, когда Эмили подрастет и начнет задавать вопросы о своем состоянии. Но она никогда не спрашивала слишком много», — говорит Кайли.
Поначалу они помогали Эмили отвечать на вопросы взрослых о том, что с ней случилось, но быстро поняли, что их дочка не прочь поболтать о своем протезе со сверстниками, но на вопросы пожилых людей она отвечать не хочет.
Эмили, несмотря на протез, очень быстро училась всему, что умеют делать обычные дети: бегать, прыгать, плавать, кататься на велосипеде. Правда, стопу протеза приходилось привязывать к педали.
«Сейчас у Эмили есть цель — поучаствовать в паралимпийских играх 2024 года в Париже. Она уже принимает участие в различных соревнованиях, у нее все отлично получается, — гордо говорит мама девочки. — У нее очень высокий болевой порог, и она очень решительная. Иногда ей приходится тратить часы на то, что другие делают за минуты, но Эмили всегда добивается успеха. Думаю, ее инвалидность сделала нашу девочку более решительной и упорной».
Это не значит, что Эмили никогда не хотелось быть такой же, как все.
«Всего дважды я слышала от нее, что она хотела бы иметь две ноги, как и другие дети, — откровенничает Кайли. — Но Эмили знает, что ее инвалидность — это не конец света. Кто знает, стала бы она личностью с таким стержнем и силой воли, если бы не ее болезнь».
