Анастасия Мельникова: «Хочу второго ребенка, но уже поздно»

А у Маши был урок музыки, она занималась на рояле. Леша: «Кто там играет?» Я: «Маша». Он: «Ей же два года». Я: «Когда я у тебя снималась, ей было два, а сейчас уже 15». И я попросила Алексея, чтобы он задействовал Машу в эпизоде. А на следующий день звонок: «Настя, дай Машу на главную роль!» Я: «Она маленькая – там огромная драматическая роль, через три-четыре года она справится, но не сейчас». Леша: «Я хожу уже сутки, и меня не отпускает лицо Маши». Я: «Хорошо, дочка придет на пробы, и ты убедишься, что ей еще рано». Он смотрел ее раз 10, потом сказал: «Никого больше пробовать не буду, сыграет Маша». Я: «Хорошо, но ты все проблемы берешь на себя, я обожаю дочь, но убеждена, что это ошибка». И я благодарна Алексею, что он настоял на своем. Всю работу Маши я не видела, но фрагменты были убедительны, она справилась. При всем сумасшествии я объективная мама.

После того как появился трейлер фильма, был за мной грешок – посмотрела комментарии. Читала про себя что-то негативное и расстраивалась, а потом поняла: кем бы я ни была, например поваром, все равно нашлись бы те, кто сказал бы, что вкусный винегрет у меня получился по блату. Горжусь своей мамой. Мне и в профессиональном, и человеческом плане до нее далеко.

Эта лента связана с невероятным количеством совпадений, с жизнью моей семьи. В начале блокады были подобные баржи, на них вывозили людей через Ладогу в Кабону. Мой папочка в мае 41-го поступил в Военно-медицинскую академию, а в сентябре их, курсантов ВМА и Артиллерийской академии, привезли на берег Ладожского озера, чтобы вывезти из Ленинграда. Он с моей бабушкой уже сел на баржу, но тут пришла телефонограмма о наступлении немцев. Папа сошел на берег, а с ним сбежала и бабушка, чтобы не оставлять сына одного. Как только баржа отошла, на их глазах в нее попала бомба из немецкого самолета, и судно пошло ко дну. В этот же день от берега отошла и баржа «752», о которой идет речь в фильме.

Есть еще совпадение – картину поначалу хотели снимать в Кабоне на берегу Ладоги, но потом работа началась в Новгородской области на озере Ильмень. А мой прадедушка с маминой стороны вырос именно там, но потом поехал в Петербург, окончил Военно-медицинскую академию и стал известным детским ортопедом.

Маша для меня все равно маленькая. Но в тот момент, когда мы с ней вышли на площадку, ни на секунду не вспомнила, что это моя дочь. Передо мной был собранный и профессиональный человечек, идеально выполнявший все указания режиссера. А мне было важно не провалить свою часть. Быть в кадре с собственным ребенком сложно. Если бы что-то у меня пошло не так, то Маша увидела бы «нелепую» маму.

Съемки проходили в огромной коммуналке, арендованной на месяц. Там было много пыли, стояла невероятная жара, все окна закупорены, потому что писался прямой звук. У меня плотный закрытый костюм. Моя героиня ведь женщина строгая, ее мужа арестовали, она стояла перед выбором: подписать или нет документ, что ее супруг – враг народа… Каждый раз не хотелось уходить со съемочной площадки. Мне было очень хорошо с группой, режиссером, оператором… А это счастье.

Когда у меня спрашивают определение слова «счастье», для меня это конкретные моменты жизни. Вот мамочка тяжело болела, и когда врач сказал, что опасность позади, – счастье. Когда я открыла глаза после родов и мама сказала: «Маша наша такая лохматая», я в первый раз взяла на руки дочь – счастье. Когда поступала в театральный и стояла внизу у огромной мраморной лестницы, а сверху зачитали мою фамилию – счастье. Вот сейчас доигрываю спектакль, люди встают, аплодируют. Думаю: «Как же так несправедливо получается, я получила такое удовольствие, готова сама платить, чтобы меня выпустили на сцену, а мне еще зарплату дадут!»

Готовлюсь к этому, чтобы не показать вида. У меня уже приготовлено много английских булавок, чтобы пристегнуть себя к матрасу и дать свободу дочери, избавить от ценных указаний. Так что, если захочу что-то сказать, знаю, куда надо срочно бежать. Помню, Маша впервые пошла погулять с мальчиком, я знала его, родителей, но тяжело было отпускать. Сейчас уже готова. И, честно, если парень не понравится, промолчу. Пока моя девочка счастлива, буду молчать. Был у нее друг, который часто приходил к нам. С моря она привезла ему сувенир. И вдруг входит в комнату и начинает распечатывать коробку. Спрашиваю: «Почему ты не подарила?» Она: «Он дурак». Я: «Почему?» Она: «Вот поняла только что. А ты что, нет?» Я: «Сразу». Маша: «А почему мне не сказала?» Я: «Ты не спрашивала».

…Молодые должны жить отдельно, поэтому купила однокомнатную квартиру Маше в соседнем доме. Дочь спрашивает: «Когда смогу в нее переехать?» Я: «Исполнится 18 лет, захочешь жить отдельно и переедешь. Нужна моя помощь – приду. Сумки с продуктами всегда принесу». «А ты бы хотела, чтобы я уехала?» Я: «Считаю, девочка должна жить либо с родителями, либо с мужем, а одной, мне кажется, неприлично. Но это твоя жизнь». Права я или нет, в любом случае решать будет один человек – Маша.