— Здесь, в 30 километрах по Новой Риге, я обитаю уже лет одиннадцать. Первый дом построил в полутора километрах от этого места, на другой стороне реки Истра, в коттеджном поселке «Красновидово-2». После развода оставил его первой жене Наталье (от первого брака у Глеба трое детей: Иван, 23 года, Степан, 22, Таня, 11 лет. — Прим. «Антенны»). Второй дом мы с Элей, моей нынешней женой, построили семь лет назад. Сначала пытались подыскать неподалеку готовый, но не нашлось подходящего. Тогда купили участок земли в фантастически красивом месте — в излучине реки, но на окраине обычной деревни. Но там одна проблема — не наш социальный слой, а алкоголики, ржавые трубы вдоль забора, соседи, с которыми не договоришься эти же трубы вывезти… Поздней осенью жене, оставшейся там с сыном (сейчас Егору 6 лет. — Прим. «Антенны»), было страшно. И никакие металлические жалюзи на окнах успокоить ее не могли.
Амстердам в ближнем Подмосковье
Три года назад я решил разобраться с проблемой кардинально и воплотить в жизнь давнюю мечту – построить поселок, в котором было бы и самому комфортно, и окружали бы люди, близкие по духу, социуму. Для меня это был не столько коммерческий проект, сколько место жительства для души, чтобы просыпался, открывал глаза и понимал, что нахожусь не среди колхозного дизайна, а в Амстердаме. Там все модные авангардные дома строят в стиле, который я называю «современная архитектура», хотя мой сын Степан, преподаватель Британской школы дизайна, научил меня говорить «полигональная». Такие дома я хотел строить, в таких жить.
Кинул клич коллегам – телевизионщикам, актерам, с кем судьба сводила за годы работы. Говорил, что возьму на себя все хлопоты с рабочими, закупки материалов, построю по себестоимости, не заработаю ни копейки, но с одним условием: ваш дом будет выглядеть снаружи так, как нравится мне. Предлагал многим, тому же Ивану Охлобыстину, у которого семеро детей, казалось бы, подходящий для него вариант – природа, сосны, речка рядом… Но как только он узнал, что нужно платить свои кровные, отказался. Единственный человек, кто согласился, была известный экстрасенс Фатима Хадуева, с которой я познакомился на проекте «Остров». Когда впервые обсуждали с ней мои планы, она внимательно посмотрела на меня и сказала: «Быстро построишь». И оказалась права. Построил быстро.
Неподалеку от деревни Лужки, где находился наш с Элей дом, в коттеджном поселке «Аисты» продавали землю. Мы взяли участки с большим перепадом высот, у хозяина поселка они плохо продавались. Покупатели думали, что такой рельеф – плохо. Да, немного труднее строить. Да, нужен индивидуальный проект. Да, приходилось стоять рядом с экскаваторщиком, когда он копал фундамент, чтобы не повредил роскошные сосны, но теперь этот перепад нам же в плюс. Не нужны никакие заборы, приватность обеспечена грамотным расположением домов друг относительно друга, главное – заранее все продумать. Я просто помешан на видах из окна, поэтому теперь в каждом построенном мною доме в поселке гостиная расположена окнами на восток и на юг. Окон на север нет вообще. В результате выходишь на террасу, а тебя из соседних домов даже никто увидеть не может.
13 марта 2014 года мы отдавали деньги за землю, а мои друзья и знакомые крутили у виска и говорили: «Ты что делаешь?» Да, я понимал, что экономика будет падать, что в стране будет хуже с деньгами, но рискнул. Точнее, рискнули мы вдвоем. С компаньоном, другом Элиного отца. Мой тесть Борис Васильевич, в прошлом главный архитектор города Балашов Саратовской области, рассказал другу, хозяину местного строительного рынка, о затее зятя. Николай приехал, посмотрел и сказал, что берет половину. В результате у меня проект и сложился. Каждый из нас взял по пять участков плюс один Фатиме. Изначально я думал, для себя построю один дом, ну два, а в остальных будут жить телевизионщики, артисты, но слава Богу, что так не случилось. Потому что строить даже самому себе – каторга, а если бы я каждую мелочевку согласовывал с хозяином, сошел бы с ума. Так что я делал то, что хотел.
Сам слепил – сам построил
У меня нет архитектурного образования. Я учился на физфаке и журфаке МГУ, всю жизнь занимался журналистикой. Но если бы кто-то внимательный присмотрелся ко мне в детстве и заметил, как я люблю мастерить, посоветовал бы поступать в строительный. Любовь к архитектуре у меня врожденная. Дед мой окончил строительный институт в 1941 году и сразу лейтенантом на фронт. Он строил мосты, переправы, дороги. А в 60-е получил свои шесть соток и самостоятельно поднял дом. Проект непростой – в основе восьмигранник, хотя внешне выглядит круглым. Мальчишкой я помогал отцу и деду в бесконечных перестройках дома, потом строил дачу отцу.
Когда я 12 лет назад замышлял собственную первую дачу, друг – художник, посмотрев, к чему тянет меня, подарил мне альманах немецкого издательства о современной архитектуре. Изучив его, я выстроил огромный, в 300 квадратов, черно-оранжевый дом с гигантскими вертикальными окнами. Сейчас уже знаю, что такой большой для жизни не нужен. В зал на третьем этаже, где стоят стол для пинг-понга, телевизор и диван, месяцами никто не заходит. Поэтому второй дом был уже на 180 квадратов. Сейчас мы вчетвером помещаемся на 165, и нам хорошо. Для счастья не нужны квадратные метры. Можно чувствовать себя комфортно и на 30, грамотно спланированных. В Японии, например, такие объемы вполне себе востребованы.
О чудесах японской архитектуры я узнал из любимого мною альманаха. Там размещают фотографии действительно достойных зданий, раскиданных по миру. Я накупил уже пару десятков этих книг. Могу бесконечно их листать, уже выучил наизусть, так что и без архитектурного образования я нахватался достаточно идей и чужого опыта.
Все проекты будущих домов изготавливал вручную из пенокартона. Его можно купить в любом художественном салоне. Показывал свои проекты нашему знаменитому архитектору Тотану Кузенбаеву. Дом-куб, который изначально строил для себя, он доработал. У меня там была запроектирована башня, а он ее снес, посчитал, что лишняя. Тотан рассказал, что дом-куб не я первый придумал. На площади Роттердама их штук пятнадцать, а один израильский архитектор построил коттеджный поселок из кубов. Но я и не претендовал быть первым. Делал что нравится.
Сначала собирался строить дома из клееного бруса, но из него все равно получается стиль избы из-за торчащих соединений – «перерубов». И тут мой товарищ Николай нашел классную немецкую технологию – массив «хольц мауэр». Это не название фирмы, а материала, в России его делают несколько заводов. Он представляет собой семь слоев дерева, сбитых алюминиевыми гвоздями на заводе один вертикально, другой горизонтально. Получается массив крепкий, как бетон. Сразу на заводе вырезают проемы под окна, и можно собирать конструкцию.
Строить дома такой сложной формы, как у меня, — просто каторга. Это как роман написать: нужно увязать все взаимоотношения героев, выстроить линии. Нужно самому залезать на стропила и проверять геометрию, выстроенную плотниками. И по любому мелкому вопросу он тебя еще зовет и спрашивает: как делать? И как бы ты подробно ни проектировал, все равно сталкиваешься с какой-то проблемой. На протяжении двух лет, пока шло строительство, я ходил и постоянно что-то придумывал. Это было хлопотно, но страшно интересно.
За два года стройки я повидал сотни полторы рабочих… Были случаи, когда всю мою рабочую силу сгребали без разбора то сотрудники ФМС, то полиция. «Добро пожаловать в частный бизнес», — прокомментировал мои приключения знакомый чиновник. Но полицейский начальник отпустил работяг, не взяв денег. Он же видит, что перед ним не предприниматель, а художник на всю голову.Дело не в размереЛетом 2015 года, когда санкции окончательно нас прижали и доллар стал стоить бог знает сколько, мы выставили наш дом в деревне на продажу. За неделю нашлось трое покупателей. Казалось бы, окраина деревни, 8,5 сотки, деревянный дом, ну с газом, вид обалденный, но никакой безопасности. И всего лишь 185 кв. метров. Однако он ушел со свистом за 23 млн руб. Я даже думал: не продешевил ли? Но я помню правило автосервиса: берут машину — продавай, иначе зависнет на год. Тогда мы оказались перед необходимостью срочно куда-то заселяться. У меня в поселке был готов 100-метровый дом для моих родителей. И 165-метровый на продажу. Вот в него-то мы и заселились. С двумя детьми, бабушкой и дедушкой — родителями Эли.
Однако дом оказался невероятно удобным – в нем три этажа, и все могут разбежаться друг от друга. В итоге мы прижились и не хотим оттуда переезжать. Даже в пафосный дом-куб, в котором 240 метров и который мы изначально строили для себя. Там все готово, даже мебель, но мы используем его как гостевой. А в итоге, скорее всего, продадим. И 100-метровый дом, который я построил своим родителям, тоже будем продавать. Два года назад умер мой папа, мама сказала, что дом ей не нужен, лучше старая дача. Есть еще один, который я построил позже остальных. Он с четырехметровыми потолками и очень удобный внутри – даже шкафы изощренно встроены, видимо, я набрался опыта.
Старшие сыновья помогали в стройке поселка. Особенно Ваня – постоянно приезжал на своей машине, битком набитой стройматериалами. Степа в основном с проектами. Маленький Егор встречал Ваню с куском арматуры в руках и говорил: «А вот это называется аль-ма-туля». Вообще-то младший сын ловко управляется с шуруповертами и пилой. Когда ему было полтора года, мы с ним делали мебель в мастерской того дома у реки. Степан помимо преподавания работает в мастерской дизайнера-итальянца. Очень загружен. Иван окончил экономфак университета, работает в Nissan, в Product planning department. Его начальник, как и у Степы, – итальянец, не говорящий по-русски. Понаехали тут… В хорошем смысле слова.
У нас есть квартира в Москве, мы там пару раз в неделю ночуем по необходимости из-за работы. Но спать я там не могу, просыпаюсь в шесть утра. Была бы моя воля, я бы в городе вообще не появлялся. Но эти женщины… Им нужен социум, магазины, вот я и слышу от Эли: не запирай меня в деревне.
Слово – жене
Я работаю автором в «Русских сенсациях» на НТВ. Одна неделя эфирная, в эти дни загружена полностью, и днем, и ночью, но потом две недели вполне свободны. Если и остаемся в квартире, то чаще всего втроем, с мужем и сыном. У Егора много занятий, поэтому его нужно постоянно возить. У него только одних тренировок по чой кванг до, это что-то среднее между тхэквондо и карате, – пять в неделю. Плюс китайский язык. А по выходным здесь, в Лужках, занятия хоккеем. Ему шесть зимой исполнилось, осенью пойдет в школу, раньше отдавать не стали, хотя он уже давно читает, считает, знает таблицу умножения, пишет прописью. Ульяша почти все время с моими родителями на даче. Они нам с детьми очень помогают, поэтому обходимся без нянь. Ей только два с половиной года, думали, пойти ли в сад, но тогда нужно быть привязанными к городу, а мы любители дачи. Поэтому пока этот вопрос оставили открытым.