Федор Добронравов и сыновья: «Мы не изменяем женам!»

Иван:

— Думаю, что да. Всеобъемлющее пламя нашей любви имеет такую сторону. Например, не так давно у меня появилась собака – бигль Молли, и я даже думать не могу о том, что с ней может что-то произойти. Такое у нас семейное свойство организмов.

Виктор:

— Сложно ответить, не хваля себя. Мы честные, добрые, светлые, отзывчивые.

Федор:

— Когда я пришел в театр «Сатирикон», в спектакле «Маугли» мне досталась роль Шерхана, и на репетициях Константин Аркадьевич Райкин все время повторял: «Давай злее, еще-еще, Шерхан же злой!» А недавно жена моего друга, режиссера Александра Назарова сходила на спектакль «Забор» и сказала: «Какого ублюдка бы Федя ни играл, все равно видно, что добрый».

Иван:

— Играть с папой очень клево. Мы серьезно относимся к профессии, поэтому всегда хотим сделать как лучше. Но иногда бывают и забавные моменты: вдруг видишь, что мы оба встали в одинаковую позу. Гены.

Федор:

— Это спектакль для души. Девять рассказов – девять персонажей, все простые русские люди, настоящие, чистые и искренние, попадающие в непростые жизненные ситуации. Комедия со слезами, где есть и смех, и ирония. Сейчас огромное количество плохих новостей, а хочется, чтобы в мире было больше доброго, чтобы зритель выходил из зала чуть добрее, радостнее, милосерднее, что ли. И мы благодарны Государственной корпорации «РОСТЕХ» за возможность создавать такие проекты. Ближайший спектакль будет в Москве в ММДМ 22 октября… А с сыновьями работать очень легко. В Витюшке больше комедийного, в Ваньке – трагичного. Ваня относится к миру серьезно, а я и Витюшка попроще.

Виктор:

— На первый взгляд кажется, что я похож на папу, но и маминых черт тоже много. Всего по чуть-чуть.

Иван:

— Витя из нас самый организованный и конкретный. Папа весело бежит по полям с одуванчиками и подбадривает остальных: «Э-ге-гей, давайте вперед!», может что-то сломать, разбить на ходу, но это его не остановит: подумаешь, бывает, потом можно починить. А я философствующий зануда-раздолбай, который бежит, но периодически передыхает.

Иван:

— Она идет сзади и нас подгоняет.

Иван:

— А мы этого никогда и не скрывали.

Федор:

— Жена всегда тащила огромный семейный корабль вперед к каким-то моим, а потом и сыновьим победам. Пока она бегала за мной по России, кем только не работала: и вязальщицей, и посудомойкой, и воспитательницей, потом окончила университет, была начальником отдела кадров. А 10 лет назад мы договорились, что Иришка не будет больше работать. Теперь она сохраняет домашний очаг.

Федор:

— Я абсолютно серьезно сказал: «До 90 лет буду тебе верен, а дальше, извини, начну гулять». Жена согласилась. Так и живем уже 35 лет. В России при нашей христианской вере это нормально. Бог подарил мне одно создание – мою жену, она меня вполне устраивает. Может быть, я человек старой формации, но если дал слово, то ты обязан кормить семью, работать, детей воспитывать. Жизнь в обмане даже представить себе не могу. Мне актерства на сцене хватает, чтобы я еще и дома играл. Эсэмэски эти стирать, переживать, стер или нет, ой-ай. Вот я кладу дома телефон, и жена может смотреть в нем все, что захочет.

Иван:

— Для меня измена – одна из невозможных вещей. Я не смогу скрыть, так буду переживать из-за этого. Даже один такой проступок перечеркивает все. Хотел не хотел, случайно не случайно – это все равно плохо. Если ты в отношениях, не надо думать в эту сторону. В мире столько девушек, есть такие красивые! Но эта красивая вряд ли поймет меня так, как моя Анечка, или так же поржет вместе со мной. Аня учится на стоматолога, мы уже пять лет живем вместе.

Виктор:

— Мы с женой Сашей не венчались, поэтому клятвы я не давал. Но папина установка – это нормально. Когда мы с Сашей расписывались, нас все спрашивали: «Вы что, ждете ребенка?» А мы не ждали. Я зимой сделал предложение, весной расписались. Все, как должно быть. Кто-то из великих говорил: «Люди созданы для того, чтобы их любили, а вещи для того, чтобы ими пользовались». Мир в хаосе, потому что сейчас все наоборот: людей используют, а вещи любят. А у нас семья традиционнее некуда.

Федор:

— Никакого воспитания не было. Я живу с женой, они это видят и так же сейчас общаются со своими женами. Я не говорил: так можно поступать, а так нельзя. Мне кажется, Витюшка вообще не получил от меня любви. Он родился, когда мне был 21 год, и я относился-то к нему скорее как к последней кукле. А Ванька появился уже в мои 26 лет, он более осмысленный и залюбленный ребенок. Все наше с женой воспитание – обращаться с детьми ласково. Только любовью можно что-то исправить, больше ничем.

Виктор:

— Конечно. Когда я пришел в театр Вахтангова, он стал моим домом. А сейчас я понимаю, что дом – это жена и дети. В моей жизни семья появилась совершенно осознанно, когда я стал думать: «Заработаю я еще денег, куплю следующую машину, съезжу отдохну, а ради кого все это?» Сейчас я работаю для жены и дочек. Они смысл моей жизни. Саша – фотограф, она делала очень много фотографий и для театра Вахтангова, поэтому часто ездит со мной на гастроли, а дети остаются с бабушками и дедушками. Когда сильно скучаю по дочкам, то старшую, Варвару, беру в театр, она смотрит спектакли, хотя бы так мы проводим время вместе. Младшей, Василисе, – год, она прекрасна. Для русской семьи нормально, когда женщина с детьми, а мужик либо на войне, либо зверя стреляет, рыбу ловит.

Федор:

— Конечно, вижу я внучек, к сожалению, гораздо меньше, чем хочется. Но мы созваниваемся каждый день, присылаем друг другу фотки и так наблюдаем, как у старшенькой зубы выпадают, как младшенькая растет… Вообще, Витюшка и Сашка такие подвижные – то в аэродинамической трубе плавают, то еще что с детьми придумывают.

Виктор:

— Очень редко. Если у папы свободный вечер, значит, я на гастролях, а Ваня на съемках. И наоборот. Раз в два года можем выбраться втроем на рыбалку или за грибами.

Иван:

— Зато, что бы мы ни делали втроем, нам весело. Мы всегда жили плотно, бок о бок, сначала в общежитии, затем в квартире в одной комнате, потом в двух, не сильно отличающихся от одной. Поэтому, когда мы вместе, нам комфортно.

— У нас с Витей есть вопросы друг к другу. Бывало, что и дрались, но не по злобе. Старший брат зажимает в тиски младшего, а младший пытается выпутаться и не сдается: по-моему, это обычная ситуация. Потом я всегда пытался быть с Витей рядом – наверняка в какие-то моменты это его бесило. У нас разница – шесть лет, и мне, конечно, было прикольно со старшими.

Виктор:

— В какой-то момент произошел разрыв по возрасту. Я уже учился в Щукинском училище, а брат был маленьким. Но, помню, он меня совершенно поразил своей работой в фильме «Возвращение». У меня было ощущение, что он мелкий пацан, а тут такая взрослая серьезная фантастическая роль!

Иван:

— Надеюсь, что нет. У меня никогда в жизни не было цели перепрыгнуть брата. Я всегда хотел быть достойным его. Когда все это случилось с «Возвращением», я был безумно рад, что мной гордятся. В Венеции на следующий день после премии во многих газетах было мое лицо, и мама сказала: «Да, сынок, победа, но тем не менее – это лишь этап, за которым будет следующий». Это стимулирует двигаться дальше.

Иван:

— Только самая далекая от профессии – а это мама – иногда говорит: «Здесь было недостаточно и можно было бы интереснее».

Виктор:

— Мы с Ваней имеем наглость что-то сказать, потому что мы другое поколение, очень любим отца и хотим ему добра. Когда пять лет назад папе предложили участие в шоу «Две звезды» в паре с Леонидом Агутиным, он позвонил и спросил: «Сынок, как думаешь, соглашаться?» Я ответил: «Конечно! Это возможность показать зрителю, насколько ты многогранен. Людям нравятся „Ликвидация“, „6 кадров“, „Сваты“, но они и не подозревают, что ты прекрасно поешь». И папа согласился. И их дуэт победил, каждый их номер был произведением искусства.

Федор:

— Конечно, я прислушиваюсь к советам сыновей. И Ванька, и Витюшка умнее меня. Они – следующее поколение, поэтому больше знают, прочитали больше меня, владеют языками, у них другая острота мышления. Они круче!

Федор:

— Тогда у меня не было ни квартиры, ни зарплаты, ни еды. Конечно, я не хотел им такую же стезю. Когда я их отговаривал: «Пойдите на журналистику, изучение языков, экономический, дипломатический», – они в разное время сказали одно и то же: «Батя, мы все равно ничего, кроме актерства, не умеем».

Виктор:

— Помню, когда я сказал папе, что пойду в театральный, он ответил: «Я помогать тебе не буду. Поступай сам».

Иван:

— И я, и брат с детства участвовали в театральных капустниках. Я любил залезть в мамин шкаф и нарядиться пиратом. Пару раз я выбегал перед спектаклем на сцену, когда весь зал уже сидел. Как-то папа немного опоздал, я спросил, можно ли сказать, что он пришел. Папа разрешил, думая, что я пойду по гримеркам. А я вышел на сцену тысячного зала и объявил: «Не беспокойтесь, все нормально, папа приехал, спектакль скоро начнется». Папа потом меня в угол поставил. Я всегда считал себя артистом. Еще до «Возвращения» снимался в сериале «Тайга» и ощущал, что понимаю процесс, когда надо сесть и помолчать, когда поплакать. Мне нравилось работать наравне со взрослыми столько же времени, что и они.

Иван:

— Иначе в нашей профессии никак. А папа, что называется, дорвался. У него поздняя востребованность. И еще он хочет, чтобы можно было всем помогать, чтобы все жили в достатке.

Иван:

— Намекаете на машину для мамы? Свои юношеские заработки я воспринимал как общие семейные деньги. Поэтому, когда появилась идея на гонорар «Возвращения» подарить маме машину, а она очень ее хотела, я очень обрадовался. Мы с братом и папой так ждали этого момента, такой бант на машину налепили! Подарили маме коробочку с ключами. А машина – бэушная «Шкода Фелиция». А на юбилей мы с Витей папе тоже машину подарили. Потом я на ней ездил. Вообще, я очень люблю делать подарки и редко дожидаюсь самого праздника, не могу вытерпеть и не сообщить. И папа такой же.