– Юлия, сейчас вы не сходите с экранов телевизора. На НТВ только закончился сериал с вами «Наше счастливое завтра», дальше там же пойдет «Личность не установлена», на Первом канале скоро покажут «Личное пространство». А два года назад вы искали любую работу, чтобы рассчитаться с долгами. Сейчас все изменилось?
– Ничего не изменилось. Эти проекты уже сняты. Если выйдет все, в чем я играла с 2014 года, получится очень много. А в фильмах и сериалах, в которых снималась с конца 2016 года, у меня в основном роли второго плана и эпизоды. И я стала отказываться от каких-то предложений. Да, мне нужна работа, но играть в сотый раз маму, которая не понимает своего ребенка, уже не могу, потому что ничего нового не придумаю.
– Я так понимаю, у вас нет возможности расслабиться. Вы снимаете дом в Николиной Горе, за который надо платить, живете с мамой-пенсионеркой.
– Снимать дом – это необходимость. У нас с мужем (бизнесмен Андрей Скулов. – Прим. «Антенны») был собственный дом на Киевском шоссе. Пока мы там жили, завели очень больших собак. А когда муж разорился, нам пришлось отдать дом за долги и снимать другой. Это было наше совместное решение, потому что мы не могли бросить собак или пристроить их кому-то. Они уже старые. Тогда им было семь, сейчас девять лет. А потом полтора года назад муж умер, и я осталась в доме с собаками. Я невероятно благодарна маме, которая приезжает из Эстонии и помогает мне по хозяйству. Зимой она жила со мной, а в мае возвращается домой в Эстонию. Таковы условия моей жизни.
Из записей Юлии
«Я сегодня весь день думаю о том, что Андрей не дожил до этого дня. До дня, когда больше нет долгов. Я даже представить не могу, что он чувствовал, и какой ад проживал каждый день, не имея возможности помочь мне зарабатывать деньги. Он помогал ежеминутно, но другим. Возил меня, был моим секретарем, подбирал музыку для спектаклей, был вторым режиссером, когда я снимала. Андрей помогал постоянно, только не мог заработать деньги. В нем что-то сломалось. Не только здоровье – два микроинсульта и ишемия головного мозга, в личности что-то сломалось. Он в последний год жизни даже доску распилить сам не мог. Спрашивал: «Вот так или вот так?» Все, что было связано с принятием решений, стало для Андрея очень трудным, почти невозможным. И вот этот каждый месяц, когда нет работы или ее недостаточно, чтобы оплатить все кредиты, и у меня паника, а он может только молчать, потому что не может помочь, а если я не заработала, то одалживаю и часто не возвращаю в срок. И стыдно, стыдно, стыдно. А я все лезу к нему в подмышку, пытаюсь укрыться, и хочу услышать, что все будет хорошо, что мы справимся, а сама знаю, что он больше не верит в себя».
Мы спасали жизнь друг другу
– Недавно вы сказали о муже: «Каждый мой шаг сопровождается тем, что я понимаю, насколько мне его не хватает». Время не лечит?
– Если бы полтора года назад мне кто-то сказал, что я смогу без боли об этом говорить, не поверила бы. Сейчас могу говорить без боли. Но ощущение того, что не хватает части меня, не ушло. Думаю, оно не только на годы, а уже навсегда. Наша связь с мужем была больше, чем любовь. Мы были друзьями, интеллектуальными партнерами, соратниками. У меня лежит четыре недописанных сценария, которые мы сочиняли вместе. Я-то думала, что после его смерти обязательно допишу их в его честь. Но не могу, не хватает мыслей и творческой силы, которой обладал Андрей. Точно так же ему были необходимы мои творческие силы и мысли, когда он делал свои проекты, писал музыку. Несмотря на то, что Андрей занимался бизнесом, он был очень творческим человеком. Ко всем спектаклям, которые я ставила как режиссер, музыка если не написана, то подобрана им. Все клипы снимала с его помощью. Он написал сценарии к нескольким музыкальным клипам группы «25/17».
– С мужем вы прожили 15 лет?
– Познакомились на свадьбе друзей в июле 2000 года, а близкие отношения начались в сентябре. Но еще три года я жила в Питере, а Андрей – в Москве. Это было такое счастье! Конфетно-цветочный период. Он приезжал в Питер, я показывала ему крепость Орешек и музеи. Потом я отправлялась к нему, и он возил меня по интересным местам Подмосковья. А в сентябре 2003 года заболела я (у Юлии после долгих обсуждений обнаружили васкулит – серьезное заболевание, связанное с иммунопатологическим воспалением сосудов. – Прим. «Антенны»), и Андрюшка спас мне жизнь, оплатил мое лечение и пребывание в больнице. У меня не было российского гражданства, а страховка, сделанная в Таллинне, оказалась недействительной. Потом в феврале 2004 года заболел он, в марте ему сделали операцию, и я переехала в Москву. Муж был очень сильным человеком. В 30 лет ему вырезали весь толстый кишечник, и он жил со стомами (когда в теле создается отверстие для выведения продуктов жизнедеятельности организма. – Прим. «Антенны»). Андрей не захотел брать инвалидность, и всей своей жизнью доказывал, что он не инвалид, вел полноценную жизнь и стремился ко многим целям. В нем были невероятная сила и стойкость.
Из записей Юлии
«Это второй день рождения Андрея без него. Андрюша, я тебя люблю. Я не могу без тебя, и я живу без тебя. Это совершенно невозможно понять, как получилось так, что я все-таки живу. Тебе вчера могло исполниться всего 46 лет, но тебе навсегда 44, и я уже старше тебя. Вчера я несколько раз заходила в режиссерскую комнату и плакала так, чтобы никто не заметил... Меня с тобой связывало что-то большее, чем любовь. Абсолютное единство и в горе, и в радости. Жаль, что горя нам с тобой досталось больше. И это единство меня связывает с тобой до сих пор. Ты живешь во мне».
Я – плохая мать
– И при этом вы говорите, что в любых отношениях окажетесь сильнее мужчины. Это потому что вы такая сильная?
– Да, действительно я не встречала ни одного мужчины, который был бы сильнее меня. Видимо, это родовое. Такой же характер у мамы и дочери. И папа воспитывал меня как мальчика. Он очень хотел сына, но родилась я. Он брал меня на рыбалку, учил драться, ходил со мной в походы, с пяти лет обучал астрономии. Папа и мама все время говорили, что надо быть лидером, идти вперед, нельзя сдаваться, отказываться от собственной мечты. И я была лидером. Сейчас в глянцевых журналах для женщин пишут, что надо быть мягкой, если ты умная, лучше прикинуться дурочкой, чтобы не смущать мужчину. Меня воспитывали наоборот.
– А вы так же настраивали дочь Полину?
– Я очень плохая мать. Не жила с ребенком (Полина – дочь от первого брака с коллегой по питерскому театру. – Прим. «Антенны») до десяти лет. Сначала до четырех лет ее воспитывали одни бабушка с дедушкой, с четырех до десяти лет – мои мама с папой. А я, совершенно сознательно отказавшись от материнства, занималась карьерой. Но, может быть, именно поэтому у нас такие хорошие отношения. Я не выношу ей мозг, достаточно бабушки, которая это делает. Полина на меня не обижается и сама решила стать актрисой, учится в ГИТИСе. Я ее не отговаривала. Да и как бы я могла? Она с 10 лет проводит со мной время на съемочной площадке, а с некоторых пор мы снимаемся вместе. Дочь сделала свой выбор. Это ее жизнь. Например, с 13 лет она покупает себе одежду сама. Я выдаю деньги, а она идет в магазин. Мне могут категорически не нравиться выбранные вещи, но это же не я одеваюсь. Мой ребенок – совершенно отдельная от меня личность. Скажу страшное. Я никак не отношусь к ее выбору профессии. Самое главное для меня, чтобы она чувствовала себя счастливой. А пока она счастлива.
– То есть ее карьера складывается хорошо?
– Нет, очень плохо. Полина мало снимается, но в основном у хороших режиссеров в авторском кино. У нее необычная и редкая для российского кинематографа внешность. Сейчас в очередной раз мы будем играть в фильме маму и дочку. Я согласилась исключительно ради этого бренда: мама и дочь Ауг. У меня там всего две сцены, а у Полины большая роль артхаусной художницы с неземной инопланетянской внешностью. А в прошлом месяце после премьеры короткометражного фильма «Мира», где дочь играет обыкновенную деревенскую девушку, мне столько замечательных актеров и режиссеров написали, какая она прекрасная. Думаю, благодаря этому фильму возможности Полины играть не только инопланетянок наконец-то оценят.
– А вы и Полина общаетесь с ее отцом, вашим первым мужем?
– Я никогда не препятствовала встречам Полины с отцом. Она часто ездит к нему в гости. Там растет ее сводный младший брат, которого она очень любит. Для нее это общение важно. Я же какое-то время с ним общалась, а сейчас после одной истории стараюсь даже не разговаривать. Нельзя радоваться смерти человека, кем бы он ни был, даже если он твой враг.
Счастье с собаками
– Вы не только сильная, но и бесстрашная. Одна из ваших собак очень серьезно вас покусала, и вы не боитесь с ней жить.
– У меня три собаки. Двух мы с мужем взяли из питомника. Они дрались, но быстро расходились. А потом муж принес щенка, и старшие собаки не смогли поделить сферу влияния на него. Произошла страшная драка, а я попыталась их разнять. Моя рука оказалась рядом с мордой метиса лабрадора и стаффордширского терьера. У него огромные челюсти, которые могут перекусить железо. Хрым-хрым, и у меня раздроблена лучевая кость. Услышав мой крик или хруст кости, собаки расцепились. С тех пор с помощью опытного кинолога мы пытались их соединить, но не получилось. Приходится их разводить, один пес живет на втором этаже, два других – на первом. Два года они не встречались, но сбои происходят. Две недели назад я не закрыла дверь, а мама впустила собак. Они встретились и убивали друг друга. Пес серьезно покалечил метиса. Вызванный ветеринар в течение четырех часов делал операцию, удалил клык, зашивал рваные раны, накладывал заплаты из кожи. Сейчас собака, которая перекусила мне руку, спит со мной. Собаки – это абсолютное счастье.
– В какие моменты вы сейчас чувствуете себя счастливой?
– Когда работаю.
– А если не надо было бы зарабатывать деньги, чем бы занимались?
– Уехала бы в Южную Америку и писала книгу обо всем, что вижу. Любой закат может вызвать в тебе мысли, воспоминания. Это давняя мечта. Было время, когда мы с мужем мечтали поправить дела, отдать долги и поехать жить в Эквадор или Уругвай.
– Как-то вы сказали, что вам как женщине и актрисе очень важно чувствовать легкий флирт, внимание мужчин. Вы уже готовы к флирту?
– Сейчас, наверное, нет.