Чем мужчина, за которого я вышла замуж, отличался от всех остальных

Десять лет спустя, когда я была худощавой студенткой колледжа, я наконец ее нашла. Мы встретились с ним в компьютерном центре университета. В зеленоватом свете люминесцентных ламп он выглядел так, будто сошел со страниц романа: с горящими голубыми глазами, пухлыми губами, волнистыми каштановыми волосами, усами и — ох! — выпуклыми трицепсами и бицепсами. Я увидела его и обомлела.

Моя работа над студенческим проектом затянулась допоздна, на улице уже было темно. И я тревогой подумала, как я пойду в потемках к парковке возле другого корпуса, где я припарковала машину. К тому же моя мама постоянно говорила мне, чтобы я не ходила одна по темным улицам. Я оглянулась по сторонам, но никто из друзей не предложил мне помощи и не догадался о моих тревогах. Кроме Теда. Мы еще были не знакомы, к тому же я была запуганной первокурсницей. Он сразу считал мою тревогу и сказал шутливым тоном: «Великолепные маленькие девочки не должны ходить с незнакомцами по темным улицам, да?»

У первокурсниц есть свой свод правил безопасности. И я все их соблюдала. Например, я точно знала, что нельзя пить алкоголь, нельзя принимать никакие незаконные вещества, курить и, конечно, никакого секса. Возможно, моя невинность и неопытность сделала меня мигающей мишенью для мужчин преклонного возраста. Несколько раз я находила на стекле своего авто анонимные записки с предложениями встретиться. А профессор английского, не стесняясь, написал на моем тесте: «Мне нравится, когда ты рядом. Приходи ко мне в офис в любое время». Или консультант из университета написал мне предложение встретиться в мотеле, где он может научить меня «акробатике». Это напрягало, конечно.

Однако Тед был джентльменом. Он просто доставил меня к моей машине в целости и сохранности, как и обещал. Потом стал садиться рядом со мной на совместных лекциях, знал все мое расписание и ждал меня после учебы на ступеньках. Мы вместе пили пепси и ели бутерброды.

Однажды он пел песню «Мирное, легкое чувство», и я ощущала это мирное и легкое чувство во всем.

Я думала, что он мог быть тем, о ком я мечтала во втором классе. Но все было не так безоблачно. Я должна была бы сбежать от него, когда он сказал, что читает женские журналы, чтобы лучше понимать женщин.

У Теда вообще-то была девушка — преподаватель йоги с шикарной грудью и роскошными волосами. И он не держал это в секрете, он никогда не говорил мне, что покинет ее. «У него есть девушка», — постоянно напоминал мне голос в моей голове.

Однажды он дал мне ключ от своей квартиры, а я пришла к нему, чтобы позаниматься вместе. И вдруг он начал раздеваться. Я смутилась. Он обнял меня и прижал к себе. «У тебя есть девушка», — напомнила я ему.

Он отступил, словно восстанавливаясь после приступа амнезии. И сказал мне, что любой мужчина изменяет. Например, его отец звонит своей любовнице, когда мама готовит обед на кухне.

Но я постаралась не допустить того, чтобы мои чувства овладели разумом. Несмотря на его великолепное тело, я понимала, что лгун не может быть моим мужчиной. Я просто считала, что сначала он должен окончательно выбрать меня, а не ее.

Он пошел провожать меня к моей машине и застал врасплох, когда взял меня в объятия и начал целовать, прижимая к машине. Я вся напряглась, сжала ноги. Он залез под юбку и взял меня за ягодицу, продолжая свой глубокий олимпийский поцелуй. Я обессилела в его руках. Он улыбнулся, как победитель, и предложил вернуться назад, в его квартиру. «Нет, — сказала я из последних сил, — уже поздно».

Я ехала домой, и мне казалось, что мое невысказанное желание сбылось. Что он оставил свою девушку ради меня и теперь мы сможем быть вместе. Только это не было правдой. Когда он попытался снова поцеловать меня в своей квартире на следующий день, я напомнила ему о другой. Но у него не было ничего нового, чтобы сказать мне.

Его очередной опытный поцелуй потерпел фиаско, он не смог снять с меня мои махровые шорты. Он понял, что я не пойду на его условия, и манипуляции закончились.

Он перестал появляться на моих лекциях и ждать меня после уроков. Я была растерянна и расстроенна. Я все еще надеялась, что он выберет меня и оставит свою девушку. И я до сих пор помню последнюю нашу встречу как в замедленном темпе и будто смотрю плохой фильм с предсказуемым сюжетом. Я сидела на лавочке после учебы, он появился из ниоткуда, такой же красивый, как в день нашей первой встречи. Подошел ко мне и попросил вернуть ему ключ от его квартиры, «чтобы дать брату». А мы оба знали, что «брат» — это кодовое слово для обозначения «другой девушки на очереди». Так рассыпалась моя самая большая иллюзия. Он не собирался оставлять преподавательницу йоги и отказываться от других девушек.

Пару лет спустя я встретила Тома, парня, у которого в мозгу не было манипулятивного нейрона. В возрасте 23 лет он жил в общежитии и ел на обед макароны с бутербродами с сыром или ветчиной. Он не думал ждать меня после уроков. У него не было машины. Вместо женских журналов он читал «Автомобиль и водитель» и «Популярная механика», при этом он был высоким блондином и красивым.

Мы встретились в первый день моей новой работы в качестве ассистента преподавателя, когда я не смогла разблокировать свой рабочий стол. Как и Тед, он оказался рядом, чтобы спасти меня. Ключ волшебным образом повернулся, когда направлялся рукой Тома. Его зеленые глаза вспыхнули, когда он сказал: «Просто покачайте вот так».

Да, возможно, я романтичная дурочка, начитавшаяся сказок про спасающих принцев. Но в этот раз у меня не было никаких сомнений: «Это он! Он настоящий! Он тот, кого я так долго ждала!»

Когда родилась наша дочь Джиллиан, Том был самым заботливым отцом, как по учебнику. Любой мог сказать, что это отец и дочь: ее светлые волосы, круглое лицо и даже левая нога, слегка повернутая внутрь.

Волшебные поездки отца и дочери в аквариум, зоопарк и торговый центр прекратились в 23 месяца, когда ей поставили диагноз «нейробластома», смертельно опасная опухоль.

В течение года Джиллиан проходила самое агрессивное лечение, включая химиотерапию, облучение и две трансплантации стволовых клеток. Ее онколог предупредил нас, что уровень разводов среди родителей детей, больных раком, очень высок, особенно если ребенок умирает.

Том работал днем, а ночью сидел с Джиллиан. Как он это выдерживал, я не знаю.

Как и предсказывал онколог, чем больше я беспокоилась о Джиллиан, тем больше я набрасывалась на Тома. Чем злее я становилась, тем больше он замыкался. Я угрожала разводом, хотя знала, что мы нужны друг другу, как никогда раньше.

Психолог однажды сказала мне, что брак работает как аккордеон: иногда вы близки, а иногда далеки; но все в порядке, пока расстояние не превышает допустимого предела.

У Джиллиан началась ремиссия, и мы пошли в тематический парк во Флориде. И снова стали семьей.

В последний день ее жизни Том носил ее на руках по кругу, отчаянно пытаясь ее утешить. Он никогда не верил, что она умрет. Но она это сделала. Прямо там, в своей спальне, с любимым плюшевым Винни-Пухом, а мы держали ее за руки.

Я винила себя. Что я сделала, чтобы подарить ребенку рак? Может быть, я невольно подвергала себя воздействию пестицидов во время беременности? Я должна была кормить ее только натуральными продуктами.

Пока я бессвязно бормотала и плакала без конца, он записался на брачную мастерскую. Хеди Шлифер, психолог, ведущая семинара, сказала нам: «Когда умирает ребенок, некоторые родители решают умереть вместе со своим сыном или дочерью, а некоторые — жить. Вы выбрали жизнь».

Том призвал меня снова жить и следовать своему сердцу. Несмотря на падение дохода, он поощрял мои решения перейти от изучения информатики к психологии и письму.

Если бы я тогда, в юности, выбрала Теда, то мы были бы одними из тех, кто пополняет статистику разводов, о которой говорил онколог. Сейчас я даже удивляюсь, что вообще позволила ему когда-то войти в мою жизнь.

Но я чувствую себя счастливой, что благодаря ему я узнала, что не является любовью. Если бы не обманщик Тед, я бы не поняла, когда увидела Тома, что это он, тот самый, которого я искала.