Жаль, не существует групп анонимных эгоистов наподобие тех, что придумали для алкоголиков и наркоманов. Я бы в такой группе была почетным членом или даже старостой. А дело все в том, что с самого детства больше всего на свете я хотела жить легко и весело. И чем больше я смотрела на окружающий меня мир, тем настойчивее становилось это желание. Взять хотя бы мою семью – маму и брата. Отец через год после моего рождения. По рассказам очевидцев, его настолько нервировал детский — мой — крик, что сначала он спал в берушах и на кухне, потом перебрался к другу, живущему по соседству, а затем и вовсе решил не возвращаться. Мой младший брат родился спустя 5 лет от мужчины, который также не обнаружил в себе сил пожертвовать сном ради ребенка. Так мы остались втроем, и что это была за жизнь (единственная наша кормилица работала бухгалтером в ЖЭКе), даже вспоминать тошно. А жили мы, кстати, в ста километрах от Москвы. С одной стороны, не такая уж глухая провинция, а с другой — только б уехать, только б вырваться оттуда.
Без слез
Поступив в институт, я переехала в Москву, где в компании с двумя подругами стала снимать квартиру. Условия были даже похуже, чем дома, но нас все устраивало. Мы не были и не чувствовали себя типичными провинциалами в духе фильма «Москва слезам не верит». Просто нам приходилось чуточку сложнее, чем одногруппникам с московской пропиской. Зато специальность я выбрала себе ту, что могла обеспечить мне жизнь, о которой я мечтала, — «реклама и пиар». Учеба давалась легко, а со второго курса я устроилась работать в небольшое агентство, занимавшееся организацией праздников. Первые полгода была девочкой на побегушках, зато потом начальница, оценив азарт, с которым я хваталась за любое поручение, стала потихонечку привлекать меня к работе с клиентами. Видимо, у меня было призвание — веселиться самой и помогать другим людям делать то же самое. К моменту окончания института я зарабатывала столько, что могла самостоятельно снимать квартиру и отсылать деньги маме с братом.
У большинства моих подруг по институту и работе была идея фикс — выскочить замуж за богатого. Именно с этой целью они наряжались и штурмовали ночные клубы, рестораны и презентации. Мне же просто нравилось хорошо выглядеть, ходить по залу с бокалом шампанского и вести приятные разговоры. Тем более все это являлось частью моей работы. Мужчина-кошелек мне был не нужен, раз я сама чего-то стоила и карьера уверенно шла в гору. Да, встретить хорошего человека, выйти за него замуж и годам эдак к 27–28 родить ребенка — все это было в моих планах. Но торопиться я не собиралась, имея в запасе как минимум лет 5 на то, чтобы пожить в свое удовольствие.
Хороший парень
Я и тогда не видела ничего предосудительного в своем образе жизни и сейчас не намерена раскаиваться. Все было именно так, как я задумала, — легко и весело. Работа располагала к множеству знакомств, знакомства в свою очередь — к приключениям. За 5 лет, которые я отвела себе на житье в удовольствие, у меня случилось два серьезных романа (один продлился 8 месяцев, второй — почти полтора года) и несчетное количество несерьезных. Я действительно затрудняюсь сказать точно, сколько у меня было мужчин. Разумеется, я никого из них не любила. Скорее уж, любила себя при помощи их.
Игоря я с первой минуты знакомства определила, как того самого особенного «хорошего парня». Дело было не в каких-то фантастических достоинствах, а, скорее, в душевном комфорте. Так потрясающе спокойно и легко я не чувствовала себя раньше ни с кем. Этот роман я решила не портить изменами (так уж вышло, что предыдущим двум гражданским мужьям я изменяла — не со зла, просто так получалось). И вообще вела себя почти идеально, даже готовить начала, чего со мной раньше не случалось. Одна моя приятельница из племени «охотниц за женихами» искренне недоумевала: «Да перед кем ты стелешься? Кто он вообще такой?» Игорь работал, причем достаточно успешно, в рекламном бизнесе. На момент нашего знакомства у него еще не было устойчивого фундамента вроде собственного дома или счета в банке, но по всем признакам он был юношей с большим потенциалом. В смысле карьеры мы с ним друг друга стоили. Могли себе позволить снимать квартиру-студию, развлекаться, регулярно ездить за границу. Чем, собственно, и занимались.
Чужое счастье
Так бы, наверное, продолжалось и дальше, если бы не известие о моей беременности. Ирония ситуации заключалась в том, что в тот момент мне как раз исполнилось 28 лет — мною же назначенный срок, и рядом был мужчина, которого я всерьез рассматривала на роль жениха. Чувствовала ли я себя на седьмом небе от счастья? Нет. Я была в ужасе. Хотя всеми силами старалась скрыть это от себя самой и от Игоря.
Мой мужчина, наоборот, буквально светился от счастья. Он ходил со мной на каждый прием к доктору и, пока я сидела на кушетке с отсутствующим видом, расспрашивал врача о том, что мне можно, а чего нельзя, как бороться с токсикозом и почему я все время плачу. А плакала я действительно безостановочно. Врач сказал, что с беременными такое случается, мол, гормоны шалят, но я-то чувствовала, что дело в другом. «Вы двое любите друг друга, а теперь у вас будет ребенок, — выразила общее мнение одна из моих подруг. — Это ли не счастье?» Да, но… И этих самых «но» у меня было не счесть. Например, я никак не могла примириться с мыслью о том, что теперь деньги придется откладывать и копить, вместо того чтобы тратить на развлечения. Никакого алкоголя и сигарет минимум год. А еще фигура, которая после родов непременно испортится, так что теперь мне светят только закрытые купальники. Хотя какие купальники — о поездках к морю тоже придется забыть… Получалось, что моя работа, связи, веселые ужины с друзьями, выходные в клубах, наша с Игорем поездка на Мальдивы, которую мы запланировали месяц назад, — все летело в тартарары. В общем, прощай, праздник. Добро пожаловать в суровые будни. Возможно, кому-то все это покажется мелочным и жалким, но подобные мысли сводили меня с ума. На одной чаше весов лежал союз с Игорем, который вот-вот должен был упрочиться ребенком, а на другой — все радости жизни, которые и были моей жизнью. И вторая чаша оказалась определенно тяжелее.
Врачу, уже успевшему привыкнуть к тому, что мы всегда приходим парой, я сказала, что Игорь в командировке. Все получалось как нельзя лучше: ему действительно пришлось уехать, последние пару дней я жаловалась на недомогание, так что вряд ли, вернувшись, Игорь мог заподозрить неладное... После моих слов о том, что я хочу сделать аборт, врач не задал мне больше ни одного вопроса. Молча выдал бумаги на подпись, ночную рубашку, тапочки и прокладку, стараясь не встречаться со мной взглядом. Через четыре часа я уже была дома, откуда позвонила Игорю и сообщила, что у меня случился выкидыш. Я была уверена, что поступаю правильно: единственный способ вернуть себе собственную жизнь — избавиться от ребенка.
Он был уверен, что потеря ребенка для меня тоже трагедия. Но я чувствовала только невероятное облегчение.
Автомобиль для чудовища
Две недели Игорь фактически не отходил от меня, старался предугадать каждое желание, изобретал способы порадовать.
Он был уверен, что для меня потеря ребенка — трагедия, примерно такая же, как для него самого. Если честно, я не ожидала, что Игорь будет настолько тяжело переживать случившееся. Как бы он ни старался казаться веселым, я чувствовала его подавленность. Прислушиваясь же к собственным ощущениям, понимала, что во мне нет ни грамма отчаяния и сожаления. Наоборот — чувство невероятного облегчения. И вообще, о каких страданиях могла идти речь, если итогом реабилитационной программы, устроенной Игорем, стала покупка нового автомобиля, о котором я давно мечтала.
Полагаю, кто-то может назвать меня чудовищем. К примеру, моя мама, узнав детали этой истории, пришла в ужас и сказала, что я точная копия своего отца. Такая же бессердечная эгоистка, неспособная полюбить кого-то, кроме себя. А мне кажется, что дело тут не в генах. Жизнь для себя, полная удовольствий, — она, как наркотик. Засасывает и не отпускает. Раньше я по наивности думала, что придет время, я встречу «того самого» мужчину — и хваленый материнский инстинкт включится как-то сам собой. Биологические часы подскажут, что все, пора. Но чем больше я анализирую свои мысли и чувства, тем больше сомневаюсь в этом. Особенно после месяца, который я прожила в статусе беременной, на собственной шкуре ощутив, во что превратится мой мир с появлением ребенка. Я слишком упорно стремилась к особенной жизни, чтобы становиться такой же, как все.