Вид нищих, попрошаек, бомжей у многих из нас вызывает целую гамму (дискомфортных) эмоций, примириться с которыми не всегда бывает просто. Подавать или не подавать? А если да, то кому и как? Чтобы разобраться в этих ощущениях, мы ходили по московским улицам, вокзалам, переходам, побывали возле стен монастыря и разговаривали с теми, кто просил милостыню. Они охотно шли на контакт: этим людям было важно, что они кому-то интересны, что кто-то готов их выслушать. Мужчины легко соглашались фотографироваться; почти все женщины отказывались, некоторые – в очень резкой форме, и все до единого спрашивали, зачем нам знать их имена и где они жили раньше. Одна из женщин, которую мы встретили возле храма Христа Спасителя, сказала: «Не хочу, чтобы кто-то из моих бывших знакомых увидел меня на страницах журнала: они меня застыдят». По-разному реагировали и проходившие мимо люди. Некоторые, увидев фотографа за работой, останавливались, слушали, а потом и сами начинали общаться, задавать вопросы, делиться информацией о том, где можно найти ночлег, благотворительный обед… Хотя, не будь нас, похоже, так не поступил бы почти никто: нам трудно самим сделать первый шаг. Мы живем по соседству с бедствующими людьми, словно не видя их, и отваживаемся заговорить только тогда, когда первым это сделает кто-то другой.
Сергей, 43 года
Он «работает» в центре города возле храма. У его ног стоят пакеты. Выходящие из церкви люди подают ему деньги, и он сразу прячет их в карман. Он ничего не говорит, не кивает в ответ, только робко улыбается. Сергей, сварщик по профессии, приехал из Костромской области в Москву несколько лет назад. Сначала работал в разных бригадах на подмосковных стройках, но однажды у него произошел конфликт с прорабом, его сильно избили и отобрали все деньги и документы. Очнулся он в больнице, откуда бежал. С тех пор ночует возле теплотрасс или в подвалах домов, иногда – на стройках. Когда я лежал в больнице, один человек подсказал, в каком храме раздают бесплатные обеды. Я пошел туда, но сразу сказал, что я хочу работать, мне стыдно быть нахлебником. Мне часто предлагают одежду или еду, и я никогда не отказываюсь, даже если мне это в данный момент не нужно: мне кажется, что я раздражаю людей, и я боюсь, не хочу этого делать. Никто не знает, что я – сердечник, многие говорят: что ты тут побираешься, на тебе пахать можно! Я обычно ничего не отвечаю, не хочу напрягать людей, беспокоить… Иногда детишки подходят, заговаривают, они не боятся меня, и это так радостно. Мне не деньги и не вещи важны, а то, как люди смотрят на меня. Когда улыбаются, здороваются, значит, они не считают меня совсем конченым человеком, и мне становится легче жить».
Саша, 16 лет
Саша сидит в переходе между двумя станциями метро. Он не хочет рассказывать, откуда приехал, но признается, что уже давно живет на Ярославском вокзале. Родителей у него нет, близких родственников тоже. Разговаривая, Саша часто озирается по сторонам, опасаясь, что кто-нибудь увидит, как мы с ним беседуем. Мне приходится отдавать часть денег за то, что я могу здесь сидеть. Рука у меня покалечена. За лечение надо платить. Соберу – и поеду домой. Меня часто спрашивают, что с рукой, почему я обритый… я стесняюсь отвечать, люди могут быть шокированы тем, что услышат. Улыбаюсь. Вообще, когда улыбаешься, люди подают охотнее. Хотя несколько раз и довелось услышать грубость. Я боюсь агрессивных людей, мне трудно защититься…»
Петр, 72 года
Полгода назад он приехал в Москву с Ямала. Петр сидит позади автобусной остановки, перед ним шапка, в которой стоит икона. Две пожилые женщины останавливаются, здороваются с ним, кладут монетки в шапку, он с достоинством кивает. Ему подают много и охотно. Я геолог, семьи своей и не помню даже, скитался все по чумам и по экспедициям. Ну а теперь – возраст. Живу я в основном по лесопаркам, а деньги трачу на бумагу, конверты, ручки… Вот патриарху написал письмо, президенту напишу еще. Должна же быть на свете какая-то справедливость, сильные, добрые люди, которые не дадут пропасть старому человеку! Я на людей очень надеюсь, верю, что меня поймут... Вообще мне часто подают, не брезгуют. Особенно молодые девушки и пожилые пары. Вот недавно подошли и шапку подарили хорошую. А кто не подает, я их не сужу, мало ли у кого какие обстоятельства».
Александра, 60 лет
Обычно она стоит на коленях возле одного из подземных переходов в центре Москвы, на Новом Арбате. Одной рукой Александра опирается на палку, бьет поклоны и крестится, когда ей подают. На ней темный платок, очки на резинке надеты «вверх ногами». Она говорит, что живет в Подмосковье, что пенсию у нее отбирает дочь: «Я даже не знаю, сколько денег мне положено за 40 лет трудового стажа. А про дочку что говорить... не буду, не хочется рассказывать. Подают мне чаще всего женщины или мужчины в форме, солдатики. Тяжело просить... Вы, ребятки, лучше отойдите, не мешайте». За полчаса ей не дали почти ничего: девочка-подросток опустила в коробку яблоко, а ее бабушка – мелочь. Александра кланяется и желает девочке «хорошего жениха», а бабушке – «крепкого сибирского здоровья».
Анатолий Николаевич, 51 год, и Вера, около 40 лет
Они живут на Курском вокзале. У Веры в руках кружка с мелочью и картонка с каким-то текстом, которую она сразу же прячет, увидев фотокамеру. Анатолий соглашается поговорить и сфотографироваться, но сперва спрашивает, сколько мы за это заплатим. «Я бомж со стажем: скоро будет десять лет моей свободной жизни. Из Кемеровской области приехал в Москву, хотел столицу посмотреть. По профессии я электрик, да разве на эту зарплату мир увидишь? А я всю Европу без документов объездил! Не верите? Вот вы в Риме были? Хотите расскажу, как выглядят Колизей или замок Святого Ангела? Я по натуре артист, хотя и живу подаянием. У меня своя техника, я людей хорошо изучил, к любому подход могу найти. Никогда не подойду к беременной женщине, чтобы не напугать ее. Не заговариваю с молодыми парами, чтобы не нарваться на насмешки. Женщины чаще всего откликаются, если просишь «на хлеб», мужчины – если просишь «на сигареты» или «на опохмел», каждый из них может проявить сочувствие. Главное – достойно держать себя. Пусть я бомж, но я не пью, я стараюсь нормально выглядеть, не отталкивающе. Я сам выбрал эту жизнь, я свободен, никому не мешаю, и пусть никто не мешает мне».