– Когда Олег ушел из жизни, он оставил неоконченную автобиографию, которую писал на протяжении последних трех лет, — говорит Джоан. — Он всегда придумывал грандиозные проекты и считал, что я смогу их воплотить в жизнь. Мне казалось, это невозможно, но он был уверен в моих силах больше, чем я. И на этот раз оставил мне свою недописанную историю. Но в тот момент я была в таком отчаянии от горя, что слегла — в буквальном смысле. И только спустя полгода, в ноябре 2017-го, начала приходить в себя.
Осознала: Олег не бросил меня одну, у меня есть его дело, и я должна завершить проект. Тогда смогла подняться с кровати. Знакомый в киноиндустрии посоветовал мне снять интервью с людьми, знавшими Олега, потому что автобиография мужа была не только книгой, она могла стать основой документального фильма. Так оно и оказалось. Я начала свое путешествие: 8 стран, 75 собеседников. В том числе встретилась в Сербии с югославской супругой Видова, которая в свое время помогла ему уехать из СССР. Ранее она не рассказывала эти подробности никому, включая ее нынешнего мужа. Он, как и я, слушал наше интервью раскрыв рот. Или мы, например, узнали, что у второй жены Олега, Натальи Федотовой, не было никаких связей с Фиделем Кастро, к которому Видов ее якобы ревновал. У меня заняло три года, чтобы удостовериться: 95% того, что муж успел написать, абсолютная правда. В итоге это все стало фильмом «Олег: История Олега Видова», а к осени должна выйти книга, где будет еще больше деталей.
– Если вы смотрели фильм Тарантино «Однажды в… Голливуде», там главный герой — собирательный образ реальных актеров Берта Рейнольдса и Ричарда Харрисона. По сюжету персонаж на полгода уезжает работать в Италию. Ричард Харрисон в 1980-х действительно жил в Риме. И когда Олег Видов приехал туда, у него был один-единственный адрес, и он возник на пороге дома Ричарда. В то время я как раз работала собкором в Риме, и мне нужно было переждать, пока освободится новая служебная квартира, так что я тоже оказалась в гостях у Харрисонов. Вот такая судьбоносная случайность.
Когда мы увиделись с Видовым в первый раз, я понятия не имела, кто это. Мне сказали, советский актер. Олег только вернулся с пляжа, красный как вареный рак. Лохматый — наверное, постриг себя самостоятельно. В общем, абсолютно не выглядел как мужчина, в которого влюбляешься с первого взгляда. К тому же мне срочно нужно было сдавать в газету интервью с Федерико Феллини. А Олег ходил за мной как привязанный. И все рассказывал, что ему пришлось оставить родителей, своих поклонников, страну. По-английски говорил плохо, в основном существительными. Я пыталась сказать, что мне нужно работать, он соглашался и продолжал: «Я уехал от мамы, от папы…» Он был очень расстроен всеми обстоятельствами, что вынудили его решиться на переезд, и ему хотелось выговориться.
Потом мы много гуляли по Риму. И однажды на Испанской лестнице кто-то окликнул: «Олег Видов? Что ты здесь делаешь?» Оказалось, это американский журналист, ежегодно приезжающий на Московский кинофестиваль. Он тогда спросил меня: «Ты знаешь, кто это? Это Роберт Рэдфорд Советского Союза». В общем, вот так постепенно начался наш роман.
Через два месяца посольство США помогло Олегу улететь в Лос-Анджелес. Он стал звонить мне каждый день: «Приезжай!» Я колебалась, потому что меня там не ждала никакая работа. Но в тот же самый момент знакомый продюсер из Туниса попросил помочь с организацией филиала его офиса в Штатах. И я вернулась в Америку.
Мой отец работал в Голливуде всю жизнь, с 1944 года. Начинал как актер, потом был сценаристом, ведущим сотрудником одной из киностудий. И всегда мне твердил: «Никаких артистов». Но когда родители познакомились с Олегом, он им очень понравился. Первый месяц мы жили в их доме. А когда переехали в собственный, впервые поссорились. Олег на эмоциях сел за руль и уехал. Прождав его несколько часов, я в расстроенных чувствах отправилась к родителям. И кого я там увидела? Олега, беседующего с моей мамой. Он сразу стал членом семьи.
– Олег оказался в Голливуде в 1985 году, самое начало перестройки. Русские персонажи, которых придумывали здесь сценаристы, были либо агентами КГБ, либо продажными политиками, либо кем-то из мафии. Олега это не устраивало. Он говорил: «Я учился по системе Станиславского, могу сыграть, кого угодно». Воплощать на экране персонажей, который убивали русских, он тоже не хотел. Усмехался: «Чтобы стать успешным в Голливуде, мне нужно сделать пластическую операцию. Я не похож на русского в представлении американцев». Еще, конечно, были проблемы с языком. Выучить за ночь две страницы на английском он считал невозможным.
Как-то, еще находясь в России, он узнал, сколько в Америке зарабатывают строители. А поскольку у него был опыт — он клал кирпичи, а затем проводил электричество при возведении Останкинской башни, то решил, что и в США займется подобным. Его даже как-то позвали на строительство одного особняка в Беверли-Хиллз, но русский хозяин, узнав Видова, поручил ему просто осмотреть объект и, где нужно, постучать молотком. А за ним следовал рабочий, который реально забивал гвозди.
Хотя дома муж мог сделать что угодно. Обожал поливать газон. Когда мы покупали первый дом, я думала о том, какая это хорошая инвестиция и потом мы сможем его выгодно продать. Олега это не волновало. Главное, кто-то из знакомых ему сказал, что возле дома шикарная земля и, если возникнут проблемы с деньгами, можно получить хороший урожай картошки.
– На момент нашего знакомства Олег был космополитом, видел больше 20 стран. Но при этом оставался русским на все 100%. В Лос-Анджелесе много русских магазинов. Олег постоянно там что-то покупал, например пельмени, о существовании которых я узнала как раз от него. Котлеты по-киевски. Он любил борщ. И обожал селедку во всех видах! Мне всегда нравилось готовить, я даже выпустила кулинарную книгу. Но у Видова был особенный талант в этом. Он открывал холодильник, брал, что там есть, смешивал и ставил на стол что-то потрясающее. Но когда я спрашивала: «Сделаешь это еще раз?», отвечал: «Нет! Я не помню, что там». Что касается традиций, мы непременно устраивали большие вечеринки по поводу Нового года. В Америке в основном декабрь — горячая пора, все отмечают Рождество. У нас же был русский Новый год, в гостях собиралось очень много народу.
Мы как-то гостили в Москве у мачехи Олега, и у ее кошки появились котята. Самый маленький привязался к мужу — забирался к нему на грудь и там засыпал. Муж назвал его Марко Поло и решил привезти к нам домой. Я была против, но спустя две недели мы уже везли котенка с собой. Так что у нас жил русский кот, которому Олег читал вслух Пушкина, а кот внимательно слушал. Еще во дворе за угощениями приходили енот и скунс, а в окно стучалась белка, супруг назвал ее Мальчик (по-русски) и угощал авокадо. Правда, однажды Мальчик пришел с тремя бельчатами, то есть оказался Девочкой.
– К тому времени, когда мы познакомились с Олегом, мне было слишком много лет, чтобы иметь детей (в 1985 году Джоан было 38. — Прим. «Антенны»). И наши попытки не увенчались успехом. В 1991 году Олег поехал в Россию, ему позвонил знакомый из Украины: «Тут есть пацан, твоя копия. Мне кажется, это твой сын». Таня, мама мальчика, привезла его в Москву. Муж увидел Сережу и тут же понял, что это его ребенок, собрался везти к нам. Я же попросила на всякий случай сделать тест ДНК. Он показал 99% совпадение, и с тех пор Сергей — наша семья.
Сережа женился на Ане Овдиенко, дочери известного ученого, занимающегося проблемой зависимостей. Они хотели организовать центр помощи в США. Олег тогда сказал: «Мы купим помещение для клиники, а ты поможешь им начать бизнес». Я? Я ничего не знаю об этой теме, у нас в семье никогда не было таких проблем. Тем не менее все получилось. Это еще один пример грандиозной идеи Олега и того, как он верил в меня. Сейчас Сергей по-прежнему в этом бизнесе, и я иногда ему помогаю. У него двое детей, Олег успел увидеть старшего внука Сэма, ему сейчас 16 лет, он появляется в фильме. К сожалению, со старшим сыном Видова, Вячеславом, мы давно потерялись.
– Болезнь (множественную миелому. — Прим. «Антенны») Олегу диагностировали еще в Москве. Я стала искать врача, у которого были лучшие результаты по данному диагнозу. Решила, что мы переедем, куда понадобится, но оказалось, что доктор живет прямо здесь, в Беверли-Хиллз. И он продлил Олегу жизнь почти на 10 лет. Муж не чувствовал себя больным, за неделю до ухода он водил машину, плавал. Я не ожидала, что все произойдет так быстро…
Сейчас я живу в доме, куда мы переехали в 2016 году. Олег тогда здесь все переделал, и с тех пор я не меняла ничего. У моего отца был прекрасный художественный вкус. Он часто ходил на гаражные распродажи и находил уникальные картины. Олег научился тому же, часто покупал живопись. Одна из стен дома завешена произведениями искусства.
И русских вещей, конечно, много. После перестройки в Штаты стали прибывать люди из бывшего СССР. Мама говорила мне, что в Шереметьево висел щит со словами: «Если едете в Лос-Анджелес и вам негде остановиться, звоните Олегу Видову». Звонки в нашем доме раздавались постоянно: «Ваш номер мне дала Маша, а ей Саша, можно у вас переночевать? Да, кстати, денег на такси у меня тоже нет». Но гости приезжали не с пустыми руками. Сначала привозили много гжели, потом собралась коллекция ломоносовского фарфора. До сих пор пью кофе из кружки из сервиза.
На моих руках — кольца, подаренные Олегом. Одно принадлежало его маме Варваре Ивановне, она купила его в ГДР в 1947 году, где работала какое-то время. Второе — от жены его отца, Ирины Александровны. Она передала мне несколько очень красивых украшений, включая это кольцо, а к нему список из пяти женщин из ее рода, которые когда-то носили реликвию. Теперь его не снимаю я. Драгоценности храню в большой красивейшей шкатулке из Палеха.
Олег стал писать свою биографию, потому что хотел донести миру: несмотря на то что он уехал из России, он остался русским. Он говорил, и так звучит последняя фраза в фильме: «Счастье принадлежит тем, кто умеет рисковать».