Автор олимпийского Мишки: «У него во взгляде — достоинство»

Его придумал и нарисовал Виктор Чижиков, которого к тому времени уже хорошо знали: с 1950-х годов он иллюстрировал журналы «Крокодил», «Веселые картинки», «Мурзилка»… А на его серии комиксов «Про девочку Машу и куклу Наташу» воспитывался каждый советский ребенок. 20 июля художник скончался, не дожив два месяца до 85 лет. «Антенна» успела побывать у него в гостях в преддверии юбилея и расспросить про создание олимпийского Мишки.

– До меня нарисовали миллиарды медведей, и избежать повтора можно было, лишь запретив себе их пересматривать, — рассказывал «Антенне» Виктор Чижиков. — Приходилось копаться в себе и вытаскивать из нутра то, что свойственно тебе. Часто говорят, что художник похож на героя — это действительно так. И мне удалось сделать медведя, которого вообще не существовало раньше. Он родился внутри меня. Я понял, что нужно рисовать совсем условного мишку — как будто из сказки. Николай Николаевич Добронравов тоже все правильно почувствовал и сочинил такие слова: «Возвращайся в свой сказочный лес». Поддержал меня в решении не цепляться к натуре, не делать в точности, как он встречается в природе. Только такого сказочного персонажа можно попросить совершенно нереальные для настоящего медведя вещи — к примеру, участвовать в дискуссиях.

Кстати, с ним конкурировал лось за то, чтобы стать талисманом. Но я очень рад, что победил медведь, потому что лося до уровня, например, значка уменьшить очень трудно — и ноги длиннющие, и копыта здоровенные, чтобы не увязнуть в болоте, а мишка самой природой сделан компактным.

Я сделал штук сто черно-белых карандашных набросков, чтобы найти образ, и мои друзья-рисовальщики тоже. Потом все эти наброски — штук 300 — 500 — отнесли на комиссию, и они выбрали мой. При этом такой же заказ дали и другим группам художников, о чем мы узнали гораздо позже. К 2 апреля 1977 года мне поручили выполнить его в цвете и прибавить олимпийской символики. Долго не мог придумать пояс с олимпийскими кольцами. Казалось бы, что может быть проще. А ничего подобного. Я и кепку пробовал с цветами всех пяти континентов, но уши мешали. Надел бы на него футболку — спросили бы, а почему без штанов. Любой иллюстратор знает: или одеваешь с ног до головы, или пусть совсем голый. Чтоб не получилось, как без порток, но в шляпе. В общем, намучился страшно.

Обычно мои рисунки мне самому не нравятся. Сдаю их в печать — книжка выходит, и я удивляюсь, как мог такое нарисовать. Но про Мишку я не могу сказать, что теперь он мне не нравится. Его взор призывает к порядочности. У него во взгляде достоинство. Ему и положено быть хорошим, как звезде международного значения, популярному талисману.

Слеза Мишки на церемонии закрытия и то, как он улетает на воздушных шарах, стали одними из самых пронзительных моментов Олимпиады. Сопровождались они песней «До свидания, Москва!» Пахмутовой и Добронравова.

– Хотя Москва-1980 претерпела много трудностей, включая бойкот 60 стран, в памяти и сердцах советских людей она осталась как неповторимая, возможно, благодаря этой песне, — поделилась с «Антенной» Татьяна Анциферова, которая исполнила ее вместе со Львом Лещенко. — На закрытии мы не выступали — шла запись, наверное, чтобы не рассеивать внимание публики, а сфокусировать его на улетающем талисмане. Никакой обиды, так ведь решила партия. Лев Валерьянович иногда говорит про себя, что сидел в те минуты внутри Мишки, но я не знаю, сама там не сидела. Когда готовилась к исполнению, то записала несколько вариантов в одиночестве, без него. И Лещенко пробовался один, а Пахмутовой трудно было выбрать кого-то из нас двоих. Нас объединили, к нашему обоюдному удивлению. Первый раз мы встретились в студии, и сразу предстояла запись. Пели мы, стоя напротив друг друга. Так как у меня хормейстерское образование, я знала, что кто-то должен идти навстречу, оба это делать не могут. Поэтому я смотрела в рот Лещенко и по его артикуляции, интонации повторяла все, чтобы мы сливались. Было не просто интонировать, чтобы стройно петь, и какие-то небольшие «квакалки» у нас в звучании есть. Я прочитала сценарий закрытия еще в мае, когда пришла к Пахмутовой домой на репетицию. Музыки я еще не слышала, но знала, что все будут плакать. Так и произошло. Мне тогда только исполнилось 26 лет, и я не задумывалась, что это, возможно, на века. Нас по-другому воспитывали. Из лета 1980 года мне запомнились пакетики с расфасованным сыром, дефицитной колбасой, коробочки с соком, который можно пить трубочкой, не запачкавшись, банки с колой. А еще на специальной радиостанции звучали многие мои песни, что меня очень радовало. Корреспонденты даже назвали ее моим именем, потому что меня ставили по 30 раз в день.

В командном зачете Игр XXII Олимпиады победила сборная СССР — на ее счету 195 медалей, причем во всех видах спорта. Рекордсменом среди олимпийцев стал также советский гражданин: спортивный гимнаст Александр Дитятин завоевал 3 золота, 4 серебра и бронзу. Он взял 8 медалей во всех 8 видах, за что попал в Книгу рекордов Гиннесса.

– Часть медалей хранится у тренера, часть дома в Санкт-Петербурге, еще часть — в Российском государственном педагогическом университете имени Герцена, где я заведую заведую кафедрой гимнастики, там собираются устроить музей, — признался «Антенне» трехкратный олимпийский чемпион. — В церемонии открытия Игр-1980 я не участвовал — смотрел много лет спустя отрывками по телевизору. Обычно идут те спортсмены, которые выступают дней через десять, а мы рано начинали, так что это стало бы слишком большой нагрузкой. И на закрытие не ходил, потому что долго готовились, измотались выступлениями, давно уехали из дома на сборы, хотелось поскорее повидать родных. Так что я, как все выиграл, сразу уехал на поезде в Ленинград. Конечно, атмосфера Олимпиады — это что-то необычное. Питание круглосуточное, много разных кухонь — европейских, азиатских. Запомнились места, где обменивались значками, сувенирами. Раньше раз в год всех олимпийцев собирали на бал. Мы ели, танцевали, говорили о жизни и былых соревнованиях. Закончив выступать, я стал тренером. Работал в команде, где были и мастера спорта, кандидаты в сборную Советского Союза. До перестройки им назначали стипендии, давали талоны, а в 90-е все это развалилось. Поэтому в 1995 году, будучи в звании подполковника пограничной службы, я устроился старшим контролером в аэропорт Пулково-2. Я бы продолжал тренировать, но выбора не было. Пришлось пойти в аэропорт — планировал на год, а задержался на семь лет.