Но он ушел еще в 1971-м, став членом «клуба 27-ми»: музыкантов, которые дожили лишь до этого рокового возраста. Среди них Курт Кобейн, Джимми Хендрикс, Дженис Джоплин, Эми Уайнхаус, наш Александр Башлачев. В общем, Джим — в славной компании. И он там, пожалуй, главный.
Колумнист, автор
Джим Моррисон известен как лидер группы «The Doors», песни которой звучат и сейчас. А еще, пожалуй, он самый красивый и харизматичный рок-идол 60-х. Славу ему создали девушки. Еще в начале карьеры в Лос-Анджелесе Джим выступал в клубе London Fog, и, дико стесняясь и будучи пьяным, порой стоял к публике… спиной. Но когда хозяева клуба перестали приглашать «The Doors», на них обрушился шквал звонков от девушек: «Эй, а где там этот лохматый красавчик в кожаных штанах?!» Джима пришлось срочно вернуть.
Позднее, когда группа стала знаменитой, каждый ее тур сопровождала армия фанаток, а гастроли превращались в череду свиданий. Джим, правда, к тому времени был женат на рыжей красотке Памеле Керсон. Музыкант называл Памелу своим «космическим другом», посвящал ей песни, что, впрочем, не мешало ему близко общаться с поклонницами и коллегами женского пола.
Среди его любовниц была и Дженис Джоплин — культовая рок-певица: отчаянно некрасивая, талантливая и безумная. Второй избранницей Джима стала Патрисия Кеннили. Редактор журнала Jazz and Pop, она взяла у звезды интервью и быстро перевела знакомство в горизонтальную плоскость. Возможно, не обошлось без магии. Ведь Патрисия была практикующей ведьмой и даже жрицей викканской церкви! В 1970-м Джим и Патрисия поженились по кельтскому языческому обряду, связав свои руки ритуальным платком.
Впрочем, новая любовь звезду не спасла. Джим все больше пил, а тема разгульного образа жизни в его песнях обрела патологический характер. В культовой композиции The End, звучащей в «Апокалипсис сегодня» Френсиса Форда Копполы, лирический герой признается, что думает о собственной маме. Приехали. По данным полицейских протоколов, Джим начал вести себя неприлично даже на сцене — в общем, крыша у парня съехала напрочь.
Он умер в такой же безалаберной манере, как жил. Представьте: Париж, начало июля, Джим и его первая жена Памела выпивают, болтаются по киношкам и употребляют на брудершафт запрещенные вещества. После очередной инъекции Джиму стало плохо, но он против того, чтобы Памела вызвала скорую. Идет отмокать в ванной. Там девушка его утром и находит: то ли захлебнулся рвотой, то ли сердечный приступ. Тело, по французским законам, не вскрывали. Памела пережила его на три года и умерла от передозировки.
Что осталось от Джима? Остались великолепные, продирающие до костей, песни — да взять хоть «Spanish Caravan». Остался ярчайший образ, легенда. Он не постарел и не поскучнел, как Пол Маккартни. Не получил приставку «сэр» — пожалуй, позорную для рокера. Не женился, как старина Пол, на одноногой модели. Не превратился в пародию на самого себя. Он навсегда останется в сонме темных ангелов рок-н-ролла.
«Дай, Джим, на счастье лапу мне», — спел в свое время Саша Васильев из «Сплина». Да, это из Есенина. Но это про другого Джима.