У человека, проработавшего в театре больше тридцати лет, в запасе всегда есть не одна история о других актерах. Вот и Борис Щербаков, приехав в Пермь на фестиваль «Золотой Витязь», не удержался и поделился со зрителями и прессой несколькими зарисовками. Так, по словам актера, именно в Перми когда-то решилась судьба МХАТа…
Об Олеге Ефремове
— Мастера, особенно Ефремов, ставят очень высокую планку. Прежде всего для себя. И волей-неволей ты пытаешься подтянуться – как в творческом плане, так и в человеческом, – признался Борис Щербаков. — Я очень много общался с Олегом Николаевичем, особенно в последние годы. Говорили: «Вот, он разделил МХАТ»… И так далее. Но это же только из добрых побуждений! Кстати, у меня такое ощущение, что идея разделить МХАТ у него возникла здесь, в Перми. Когда мы были на гастролях целый месяц, он где-то процентов двадцать труппы сократил. Наверняка у него возникла мысль: куда эти люди пойдут? На улицу? В другие театры?
Вообще, это был удивительный человек. Но сам не осознавал своей значимости. У него была удивительная способность: он никогда не опускался до умственно-интеллектуального уровня того человека, с которым он разговаривал. Никогда! С кем бы ни говорил, он говорил на равных. Если другой человек был ниже, он его подтягивал до себя. С министром, с дворником, с кем угодно – со всеми на равных.
О пермских деревянных богах: «Они замечательные, просто великолепные! Вообще вся галерея просто великолепная».
О молодых актерах
— Вдовиченков хорош, Гоша Куценко… Артисты хорошие есть! Мне очень нравится Паша Деревянко. Знаете, мы играли с ним спектакль. Пьеса так написана… По острию ножа идешь: если чуть-чуть в сторонку, будет безумная пошлость. Но потом он начал сниматься в «Батьке Махно», и вместо него взяли другого актера. Все, спектакль закрыли. Только Паша мог.
Об учителях
— Мне повезло: когда пришел в Художественный театр, возглавляемый Олегом Николаевичем Ефремовым, я еще застал стариков. Самое первое мое появление на сцене – я стоял рядом с Алексеем Николаевичем Грибовым. Стоило ему появиться на сцене, ни слова не говоря, в зале уже были аплодисменты. Потому что от него исходила аура таланта. Что бы он ни сказал, все смеялись. Он даже на спор иногда делал: «Вот я с тобой спорю, что после этой реплики будет смех в зале». И точно – был смех в зале. А потом: «Сегодня не будет после этой реплики смеха». И не было! Так он владел залом – уникальный был человек.
А Евгений Александрович Евстигнеев! Про него много всяких историй. Был спектакль, где в первом акте он еще действует, а во втором сидит кресле и вроде как спит. Но у него финальная фраза: «Финита ля комедия!» И вот он сидит, все разговаривают. Вдруг пауза. Он просыпается и понимает, что должен сказать что-то иностранное. А что – не помнит. И поэтому говорит: «Перпетуум мобиле» – и сразу занавес!