Корреспондента «Антенны» Людмила Алексеевна пригласила в любимый итальянский ресторан рядом с домом и долго извинялась за небольшое опоздание: ездила за город на кладбище, попала в пробку. «Я бы на метро пересела, но сумки тяжелые», – оправдывалась она и заказала мне сразу и первое, и второе. От десерта я отказывалась долго, но она была непреклонна: «Здесь потрясающий семифредо (мороженое с добавками. — Прим. „Антенны“)! А к нему непременно надо кофе поинтереснее. Глясе или капучино?» Себе актриса взяла деревенский овощной салат с маслом и лепешки фокачча. Мы не начинали беседовать о ее жизни, пока она не расспросила все о моей, на что ушел час.
– Пока я вас здесь ждала, поймала себя на мысли, что по деньгам, наверное, могу позволить себе обедать в таких местах, но психологически – нет. Дорого. А я помню времена, когда жила очень скромно.
– А я могу себе позволить. Деньги не все решают. Главное – чтобы это мне было по душе.
– То же самое касается выбора одежды?
– Всего. В одежде я не гонюсь за модой. Ношу то, что идет, в чем удобно и комфортно. Не хочется ни под кого подделываться. Считаю, заслужила быть в гармонии с собой. А теперь скажите, что вы из моих фильмов и спектаклей видели.
– Из фильмов – «Журавушку»...
– Здрасте, приехали! Как не стыдно! Это было так давно (картина вышла в 1968 году. – Прим. «Антенны»)!
– Но это один из ваших знаковых фильмов, вы за него получили первый приз на фестивале в Сан-Себастьяне из рук самой Одри Хепберн! Это, кстати, правда?
– Вы же об этом в Интернете прочли. Значит, правда. Что в Интернете про меня написано, все правда.
Спорим, вы не знали, что… в 1970-х Людмиле Чурсиной предлагали контракт на 15 фильмов в Голливуде, но она от него отказалась. «От мудрости или по глупости. Скорее второе», – объясняет она.
Театр – это школа лицемерия, как и вся наша жизнь
– Скажите, а как вы получили роль в «Осенней истории», премьера которой прошла этой весной в Театре Российской армии?
– Когда я прочла пьесу, она не произвела на меня особенного впечатления. Однако после смерти режиссера Александра Васильевича Бурдонского, который дал мне основание профессии (мы с ним работали на всех моих спектаклях, он въедливый, требовательный, нервный), я год-полтора не знала, что делать. Но, когда мой партнер по спектаклю «Игра на клавишах души» предложил попробовать поработать с режиссером Валентином Варецким, я согласилась, однако относилась к этому спустя рукава.
– Это как?
– Приходила без трепета и хулиганила. Но к концу въехала, что это пронзительная вечная тема, которая никого не обойдет. И вы тоже когда-нибудь станете очень взрослой. У вас будут дети, и очень важно, какой пример им дадите своей жизнью, отношением к родителям, пожилым людям. На днях мы играли спектакль, и нас шесть раз вызывали, аплодировали стоя, кричали «браво». Пришли даже коллеги, что бывает редко, потому что мы нелюбопытны к работе других.
– Нелюбопытны даже в плане подсмотреть и украсть какие-то приемы?
– Да, мы все считаем, что сыграли бы лучше. Театр – это школа лицемерия, как и вся наша жизнь. А тут пришли. В какой-то момент я поняла, что серьезно нужно относиться только к Всевышнему, а из-за всего остального не стоит рвать сухожилия, играть на разрыв аорты. Нужно немного отстраниться и на все реагировать с улыбкой. И вам это советую. Чем раньше, тем лучше.
– Но как?
– Сочувствовать, помогать советом, в беде. Есть две причины, оправдывающие наше пребывание на Земле: любить и быть хоть кому-то нужной. Если это есть, значит, ты выполняешь свою миссию. Так что я благодарна судьбе, что она меня вырулила на эту пьесу.
– Коллеги пришли поддержать?
– Прошел слух, что пьеса интересная и актеры хорошо работают. Пришли поблагодарить и сказать добрые слова, что бывает нечасто. Ты вкладываешь душу, а тебе говорят, что костюмы красивые.
Тут Чурсина отвлеклась на телефон, звонила коллега: «Когда мне сказали, что вы собираетесь на сцену, думала, я вас просто проглочу. Никому мы больные не нужны. Ничего, пусть отменят. Держитесь, и очень советую вызвать врача. Я тоже всю жизнь играла с температурой, падала в обморок, и никому это, кроме меня, не повредило. Все, целую, не могу вас больше воспитывать».
– Для актеров выходить больными – обычное дело. Не одобряете?
– Я не одобряю любую чрезмерность, она граничит с уродством. Было идеально, а еще чуть-чуть – и стало дерьмо. Я вот недавно пролежала две недели в больнице: упала и сломала позвоночник. Вы думаете, кто-нибудь позвонил? (После паузы.) Я не жалуюсь и никого не осуждаю. Все закупорились. Ожесточение пришло и в наш театр, оно просачивается в семьи сквозь поры стен. Конечно, лучше быть молодым, здоровым и богатым, но не всем это удается. Я поняла, что не надо никого ничему учить. Когда ребенок лег вдоль, а не поперек, поздно что-то делать. Можно только насыщать своим примером.
13 раз от мужа уходила. 14-й стал последним
– Признайтесь, во время съемок «Донской повести» в 1964 году относился ли режиссер Владимир Фетин к вам как-то по-особенному, с учетом, что вы позже стали мужем и женой?
– Он мне повторял: «Тебя нужно разозлить, чтобы от тебя чего-то добиться».
– Получалось?
– Нет, он был очень добрым человеком. Между нами была та самая большая любовь, о которой мечтают. Помню, как мы писали друг другу письма карандашами: я играла в Вахтанговском, а он работал в Питере. Виделись на озвучивании и досъемках. Но вскоре любовь позвала меня в Ленинград. Любовь, которая переросла из уважения. Хотя и было что-то, что в нем раздражало. Он мог сутками лежать дома и смотреть на потолок. Я ему: «Что же ты там видишь?» Он мне: «Чурсик, я просматриваю фильм по кадрам».
– Ваш роман начался на площадке?
– Нет, это помешало бы кино. В любви нужно быть красивой, а роль требовала быть неженственной, грубой. Неположительной, как говорили. Ощущения, что нам интересно вместе и хочется быть рядом, что я люблю, пришли позже.
«Сама не люблю распускать слухи и о себе слушать. Как говорят: пусть все мое придет ко мне, а не мое минует меня»
– И будни после выхода фильма ничего не изменили?
– Да, здесь не всегда любовь выдерживает. Он порой превращался в большого ребенка: мог надеть на одну ногу носок красный, на другую зеленый, не знал, как завязывать галстук. Был абсолютно неприхотлив во всем, кроме работы. Но это не беда, беда была в другом: у меня не хватило сил заставить его отказаться от пагубной привычки. Одно дело – с «Ленфильма» после съемок к нам заходили Слава Невинный, Анатолий Папанов, Евгений Павлович Леонов, и с ними за дружеским застольем травили байки. Но в мое отсутствие он злоупотреблял. Это было очень больно. Пыталась выпивать вместе с ним, надеялась, это его напугает. 13 раз от него уходила. 14-й стал последним. Скиталась по углам, пока не нашла новую квартиру. Но мы не расстались врагами. Иногда его навещала и продолжала заботиться. Однажды после аварии устроила в клинику. Да, бывает, что-то не срослось, но забрасывать грязью бывшую семью нельзя.
– На похороны к нему приходили?
– Не просто приходила, я их организовывала. Помню, ехала в Ленинград и читала книгу. Вдруг чувствую, холодеют руки и ноги. Ну, думаю, время позднее, пора спать. Засыпаю, и последняя мысль: «Как там Володя?» А он в эти минуты умер. Друг, который был с ним рядом, сказал: последнее, что услышал из его уст, – мое имя... У его кровати попросила прощения и сама его за все простила. У него бывали какие-то дамы (но как только они исчезали, в доме появлялись мои портреты; как только появлялись мои портреты, исчезали дамы), но похоронами занималась я.
– А он успел у вас попросить прощения?
– Он просил прощения всякий раз, как приходил в себя. Бывали моменты, я сама отчаивалась. Однажды утром стояла на питерском мосту, и проезжающий мимо мужчина выскочил и спросил, куда меня подвезти. Не просто так, понял он, девушка стоит на мосту в предрассветный час. Много лет спустя мой спаситель... пришел ко мне на спектакль. Он меня узнал.
После нашего развода он вернулся к бывшей жене
– Во второй раз вы вышли замуж за человека, которого тоже звали Владимиром Александровичем, – за океанолога, инженера ЦНИИМФ.
– Да, мой второй супруг не пил. Часами ждал в аэропорту. У него были очень милые родители, и мы хорошо общались. Он открыл новый для меня мир науки.
– И почему вы прожили с ним всего два года?
– Прошел счастливый период узнавания, а дальше мы начали отдаляться. Разные интересы. Я стала ездить в Москву на съемки, а он – в экспедиции. Нас жизнь потихонечку развела. Но развод после двух лет брака – это все равно поражение. Я ведь сама ему сделала предложение жениться на мне в ближайшие дни. И сама говорила, что из его квартиры меня вынесут только ногами вперед. Ногами не вынесли, но в загс увели.
– Причем кто увел – Игорь Андропов, сын председателя Президиума Верховного Совета СССР Юрия Андропова. Вы, когда с ним познакомились, знали, кто он такой?
– Нет. И когда познакомилась, не сразу узнала. Я дружила с Ольгой Ломейко, которая в Доме кино занималась связями с общественностью. А ее муж Володя Ломейко служил послом по особым поручениям (и представителем СССР в Комиссии ООН по правам человека в Женеве, позже – постпредом СССР, а затем РФ при ЮНЕСКО в Париже. – Прим. «Антенны»). Олечка пригласила меня к ним домой поужинать. Приезжаю, а она и говорит: «К нам зашел друг Володи, все нормально, не стесняйся». Но стеснялся он – сидел молча да очки поправлял. А я, напротив, весь вечер рассказывала в красках истории с гастролей в Хельсинки, откуда только вернулась. Как ночью ко мне в номер залетели чайки, пытаясь украсть припрятанные за окном сыр и колбасу (не знала, как будут кормить, взяла на всякий случай). А я в темноте приняла их шум за пробравшихся ко мне мужчин. Ага, размечталась. Рассказала, и все пошли танцевать. Пригласила потанцевать и друга Володи. Он отказался. Думаю, странный какой, ведь все веселятся. А потом он вызвался меня провожать домой. И как взял под локоток, будто я его собственность. На прощание спросил, могу ли я его пригласить к себе в театр. Для актрисы большего счастья нет, когда такое просят. «На какую фамилию выписать билет?» – уточнила я. «Андропов», – ответил он и ушел. Звоню Оле: «А кто это у вас в гостях был?» Вот так это начиналось. Он уникальная личность. Обладал потрясающей памятью, писал стихи. Грустные, так как душа его была израненной. Отца его я не знала: мы встретились, когда с его ухода прошло три года. Когда был сыном, от друзей не отбиться, а после все разбежались.
– И тем не менее на вас как-то сказалось то, кем был его отец?
– Да, гуляли слухи, что в обеденный перерыв членов политбюро я танцую у них голая на столе. Доходило до такого. И поэтому получила звание народной артистки СССР, минуя заслуженную. Но все это было неправдой. А правда в том, что я уходила от последнего супруга тоже 13 раз. У него со временем проявилась та же пагубная привычка, что и у первого. И после нашего развода он вернулся к бывшей жене.
– Ого! Или вам уже было все равно?
– Она приходила к нам домой и во время нашего брака. Игорь смотрел в глазок и говорил: «Это Таня, прошу, не открывай». И хорошо, что они воссоединились после нашего развода. Что и она осталась в доме, который был ее, и он был не одинок, это не чужие друг другу люди.
Недостатка материнства я не ощущала
– Вы сейчас живете совсем одна, у вас даже домашних животных нет?
– Я мечтаю о собаке, но не могу себе позволить, так как не могу оставить одну, когда уезжаю на гастроли. Зачем заставлять животное страдать?
– Вы когда-нибудь ощущали горечь, что не стали матерью ни в одном из браков?
– Было много съемок, от чего-то по дурости не хотелось отказываться... Детей не случилось. Но недостатка материнства я никогда не ощущала, мне всегда было о ком заботиться.
– Скольким людям вы сейчас нужны?
– В первую очередь своим близким. Это племянник Алексей и его семья. У них все нормально, но у каждого есть заботы, проблемы. Надеюсь быть им еще полезной. Они живут в Репино, под Санкт-Петербургом. Когда есть возможность, езжу к ним. Мечтаю, чтобы моя внучатая племянница встала на ноги. Обойти всех врачей, но помочь ей. Она очень светлый ребенок и еще не понимает многого про себя, про свое здоровье, что поймет потом. Все остальное по сравнению с этим желанием кажется таким несерьезным, нелепым и смешным.
– Вы со своим последним мужем развелись в 50 лет. А после был кто-то еще?
– Нет, я насытилась всеми этими браками.
– А к кому вы ездили на кладбище?
– Навещала могилу давней доброй подруги, которая умерла три месяца назад. Положила цветы.
– Актрисы?
– Нет. У меня немного подруг-актрис. Съемки и театр научили меня тому, что когда играешь главную роль, то все с тобой и ты им раскрываешь душу. А потом люди уходят на другой фильм, в другой театр, и там будут гулять истории, которые ты им из души доверил.
Блицопрос
— Что вас может заставить смеяться?
— Остроумный анекдот: раздается звонок в дверь, открывает здоровый мужчина, а там стоит женщина с косой. Он: «Ну и что?» Она: «Ну и все». Смешно, мудро и коротко.
— А плакать?
— Пустяк, хотя я плачу очень редко. Кто-то незаслуженно может обидеть. Если я вижу на экране наших несчастных старых людей, живущих на копейки, это вызывает боль.
— К чему вы равнодушны?
— К украшениям. У меня их много, на сцене и на экране я носила такие, какие доставали из музеев. В результате в жизни особенно ими не пользуюсь. Считаю, человека украшает его духовный мир. Если это все скукоженно, какие подтяжки ни делай, какие брюлики ни навешивай, ничего не поможет.
Досье
Родилась: 20 июля 1941 года по дороге в эвакуацию из Великих Лук в Сталинабад (ныне Душанбе) под дер. Груздово Псковской обл. в семье военного и врача.
Образование: в 1963 году окончила Театральное училище имени Б. В. Щукина.
Карьера: служила в Театре имени Е. Б. Вахтангова, Александрийском театре, с 1984 года – актриса Центрального академического Театра Советской (ныне Российской) армии. Снялась более чем в 100 фильмах и сериалах, среди них – «Год как жизнь», «Щит и меч», «Адъютант его превосходительства», «Интерны». Народная артистка СССР.
Семейное положение: разведена. Детей нет.