– Елена Васильевна, в январе 2020 года, еще до того, как коронавирус стал нашей реальностью, Фонд общественного мнения провел исследование, в котором россияне оценили свой уровень счастья по десятибалльной шкале. Всего 14% опрошенных поставили 9–10 баллов, 21% — 0–4 балла. Остальные оказались где-то посередине, но ближе к минимальным значениям. С тех пор исследования не проводились, но могу предположить, что поводов чувствовать себя довольными жизнью стало меньше, а тревожности больше. Насколько бы вы оценили свой уровень счастья?
– Нет счастья коллективного, есть только личное. Такие опросы выглядят нелепо. Представьте, у нас пандемия, а двое молодых людей влюбились друг в друга. И пусть в мире не все в порядке, они совершенно счастливы в этот момент, причем искренне.
Мой уровень счастья за эти два года был разным. Абсолютный максимум — это рождение внучки и свадьба младшего сына. Все это произошло в 2020 году. Наша первая девочка, внучка, дочь старшего сына, родилась 22 августа 2020 года. А младший сын Василий женился в сентябре 2020 года. Все это было во время локдаунов. Никаких шумных компаний мы не собирали. Только самые близкие — семья старшего сына, мы с мужем и родители нашей прекрасной Анечки. Даже регистрация брака проходила в масках. Я потом сделала фотографию наших ребят как коллаж, где была свадебная фотография в масках, свадебная фотография без масок, а еще под стекло положила ту самую маску, которая была на одном из них в этот день. Сейчас все это выглядит как абсолютный эксклюзив! Представляю, как наши ребята будут рассказывать это детям и внукам. У всех свадьбы обычные, а у них в пандемию. И ничто их не остановило! А ведь очень многие отменили бракосочетания и расстались…
Конечно, были у нас за это время и тревожные времена. Самое трудное — начало пандемии, когда старший сын ушел работать в ковидную реанимацию. А дома — двое малышей, 2 и 5 лет, и беременная жена. О вирусе мы поначалу ничего не знали, волнение было огромным. Моей опорой в это время стал именно старший сын. Юра ко всему отнесся без паники, а трезво и грамотно, как положено врачу. Каждый день мы читали все новые данные о коронавирусе и меняли принципы жизни в его семье. Когда сын после двух суточных дежурств возвращался домой, всех детей уводили, чтобы он мог войти в дом. Юра раздевался при входе, полностью менял одежду, сразу шел в душ. Всю еду брал только в больничном кафе и ни с кем дома не общался. Дети махали ему издалека долгих полтора месяца. Тогда ведь настолько ничего не было, что даже врачам в благополучной Америке не выдавали респираторы для работы с больными. Не было ничего. Сын покупал строительные респираторы, которые улавливают мельчайшую пыль. А я пыталась выслать ему респираторы из Москвы в Нью-Йорк, но не смогла. Потому что именно тогда вышел закон о запрете отправки индивидуальных средств защиты из России. И все-таки с каждым днем становилось все легче, знания прибавлялись. А сегодня уже можно точно сказать, что коронавирус не является проблемой здравоохранения. У нас есть целый спектр вакцин, мы знаем, как развивается болезнь, есть патогенетические лекарства и на подходе прямые противовирусные препараты. Наша медицина научилась разворачивать резервные койки. Поэтому сейчас коронавирус — проблема тех людей, которые живут в XV веке и не хотят вакцинироваться.
– Был еще очень тревожный период в вашей семье, когда с ковидом столкнулась мама…
– Да, весной 2020 года случилось горькое и трудное событие. Очень тяжело болела и практически умирала моя мама. Ей было 87 лет. Тогда я каждый день ходила в ковидную реанимацию и горько плакала дома. Но у нас очень хорошая семья. Мы все врачи. Мой брат сказал мне, что маму точно вытащим. Мы организовали семейный врачебный чат, куда все писали самые новые данные по лечению этой инфекции. И мы маму вытащили. Поверьте, это было чудом. У нее три порока сердца, постоянные отеки легких, три стента в сосудах. Одышка без всякого коронавируса была такой, что она не могла говорить! Шансов выжить просто не было. И все-таки наука, знания, и мы, мамины дети и внуки, победили! Я даже не знаю, какое сказать спасибо за это брату, на которого легла вся тяжесть и бремя решений. Он был для меня огромной опорой в тот страшный месяц. Именно ему я выплакивала все свои переживания. А он, как когда-то наш папа, повторял: «Я уверен, маму спасем». И спасли! Счастье, что мы все врачи. И это заслуга наших родителей.
Что касается работы, то в пандемию я и как врач, и как телеведущая работала в 10 раз больше. А читала, наверное, в сто раз больше! И это было здорово, потому что если ты вооружен знаниями, то спокоен. Кажется, моя невозмутимость передавалась тем, кто смотрел мои прямые эфиры в «Инстаграме» (запрещенная в России экстремистская организация) (@malysheva.live. — Прим. «Антенны»). Мне многие потом об этом говорили. Делились, что факты, которые я рассказывала о коронавирусе, успокаивали и вооружали людей знаниями. А в знании — сила.
– Счастье — понятие философское и весьма эфемерное, его нельзя измерить. Или наука считает иначе?
– На самом деле его можно и измерить, и увеличить. С точки зрения науки счастье — это биохимия мозга. Правильное сочетание и уровень гормонов: окситоцина, серотонина, дофамина и эндорфинов. Например, окситоцин — это гормон привязанности и любви. Когда мы женимся, у нас «мешок окситоцина». Кроме физиологических причин он вырабатывается, когда мы обнимаем и гладим друг друга. Без всякого секса! Просто обнять, как ребенка. Ученые даже подсчитали, что каждому из нас надо восемь объятий в день. Я всегда так поступаю с родными и близкими. И не представляю, что утром муж пройдет мимо меня, не обнимет и не скажет: «Доброе утро, Леночка». Желаю каждому из вас обнимать ваших близких, говорить им добрые слова каждый день восемь раз и больше, иначе это сделает кто-то другой, а вы будете думать, куда делось ваше счастье в личной жизни. А оно ушло в привязанность к тому человеку, который обнимает.
– Есть разные определения счастья. «Википедия» дает такое: это состояние человека, которое соответствует его наибольшей внутренней удовлетворенности условиями своего бытия, полноте и осмысленности жизни, осуществлению призвания, самореализации. Через такую призму ваша жизнь, похоже, сложилась счастливо?
– Моя жизнь отличается двумя важными вещами. Первое: я сама отвечаю за нее и, что бы ни случилось, спрашиваю с себя. И второе: очень много работаю. Не боюсь трудиться, умею все делать с увлечением. Это очень важно, поверьте. Потому что, если ты за все спрашиваешь с себя, то не тратишь времени на поиски виноватых, а ищешь выход и находишь. Я не боюсь работы и очень много делаю бесплатно, особенно в пандемию. Конечно, и зарабатываю тоже, не жалуюсь на маленькую пенсию или плохое правительство. Сама отвечаю за себя.
– Зависит ли ощущение счастья от погоды за окном?
– Счастье ни у кого не зависит от погоды. Потому что это соотношение нейромедиаторов в мозге, а не за окном. Хотя надо отметить, что долгие темные дни увеличивают количество мелатонина — гормона сна и депрессии. А вот серотонин снижается, а он — гормон удовлетворенности от жизни. Выход — белый свет в доме от специальных ламп. И никаких потемок! И все-таки, если погода портит настроение, значит, что-то не то со здоровьем или с жизнью. Во всех других случаях – правило «у природы нет плохой погоды».
– Читала, что способность испытывать счастье на 30–35% зависит от генов, так как они отвечают за синтез нейромедиаторов. Получается, есть люди генетически изначально более счастливые….
– Это называется стрессоустойчивостью. И это тема моей кандидатской диссертации. Мы действительно отличаемся друг от друга исходно по способности вырабатывать «гормоны счастья и удовлетворения жизнью». Например, сегодня уже доказано, что зависимыми от различных веществ становятся люди, у которых нарушена выработка серотонина (тот самый гормон удовлетворения жизнью). Это генетический дефект. Для таких людей должен быть запрет на употребление алкоголя и наркотиков, потому что они не удержатся. Именно поэтому я категорический противник идеи о «культуре употребления вина». Для тех, у кого этого нейромедиатора хватает, способность не спиться — генетический факт. Но, если серотонина нет, одной дозы достаточно, чтобы стать наркоманом. Было бы здорово, если бы в роддоме брали анализ на генетический дефект выработки серотонина.
– Правда ли, что синтез и круговорот нейромедиаторов в организме нарушается при эндокринных, бактериальных и вирусных заболеваниях?
– Абсолютно верно. Потому что все позитивные стрессолимитирующие гормоны и нейромедиаторы тратятся и не успевают восстановиться.
– Учитывая, что коронавирус — уже из названия вирус, он самым непосредственным образом влияет на уровень гормонов счастья и в принципе может самым катастрофическим образом сказаться на здоровье. Вы много раз говорили о необходимости прививки от ковида, но есть ли шанс когда-либо забыть об этой напасти?
– Конечно есть! И это случится обязательно. Биология вируса такова, что он стремится побыстрее расселиться и спокойно жить с нами. Для этого мы тоже должны существовать. Это принципиально. Сейчас каждый новый штамм все слабее и слабее. Например, от омикрона смертность нулевая. Так что мы на пороге конца этого сумасшествия. Хотя, прямо скажу, человеческий панический вклад в пандемию огромный. Этот вирус по-прежнему не самый страшный, но опасен он главным образом для пожилых и больных людей с двумя-тремя и более сопутствующими болезнями, но паника по миру огромная. Человечество отвыкло от вызовов природы, и даже не самый сильный вирус заставил нас испугаться. Это плохо. Потому что только трезвое и спокойное отношение к жизни позволяет уверенно смотреть в лицо проблемам.
– Тем не менее сейчас для многих жизнь как будто затормозилась: локдаун, невозможность путешествовать куда хочешь, страх перед коронавирусом и за будущее, для женщин встал вопрос, а нужно ли рожать, когда мир так неопределен. Мир словно на паузе и как будто скатывается в пропасть. Что бы вы посоветовали людям, которые живут сейчас с таким ощущением?
– Я бы сказала, что им нужна помощь психиатра. Серьезно. Не надо бояться этих врачей. Ваши тревоги и страхи — именно их профессия. И они знают, как это исправить. Важно понимать, что страх не дает анализировать ситуацию. Он охватывает весь мозг. Поэтому, даже когда выход есть, вы его не видите. А он есть всегда. И я нам всем желаю в новом году начать жить спокойно, прекратить передавать сводки смертности от коронавируса друг другу, успокоиться и начать жить. Жизнь стоит того, чтобы просто ее прожить.