– Мне было два с половиной года, когда впервые увидел эту рыжую 14-летнюю девочку, — рассказывает брат, артист балета, педагог Азарий Михайлович Плисецкий. — Незадолго до моего рождения арестовали отца, Михаила Эммануиловича Плисецкого (генерального консула СССР на Шпицбергене). В январе 1938-го его расстреляли. Когда мне исполнилось восемь месяцев, маму (актрису немого кино Рахиль Мессерер) арестовали. Вместе с ней я сначала попал в лагерь для жен изменников родины в Акмолинске (АЛЖИР). Через год нас перевели на вольное поселение в Чимкент. В этой ссылке я и познакомился с сестрой (ее взяла к себе в Москву тетя Рахиль Суламифь, сына Александра — дядя Асаф. — Прим. «Антенны»). Майя тогда приехала из Москвы повидаться с мамой после трех лет разлуки. Помню, как в длинной ночной рубашке плясал под хлопанье ее ладош. Как мы гуляли по пыльным дорожкам казахстанского городка. Потом, во время войны, она приезжала к нам в Свердловскую эвакуацию, где занималась в местном театре оперы и балета. Когда мы с мамой вернулись в Москву, наши жизни тесно переплелись.
Главное, что в Майе привлекало, — спонтанность и убежденность в том, что она делала. Если что-то задумала, никто не мог встать у нее на пути. Сестра чувствовала в себе стихийную силу таланта. Подчас у некоторых замечательных балерин встречаются прекрасные физические данные. Но использовать их на сцене и реализовывать через танец удается далеко не всем. Майя понимала и демонстрировала окружающим: в ней есть то, чего нет у других. Больше всего она грезила о роли Кармен. Их роднила неукротимость, страсть и всепобеждающая сила. Я помог воплощению этой мечты. Когда работал на Кубе, подружился с хореографом Альберто Алонсо. Однажды он собрался в Москву со своим коллективом современного танца. Я в письме матери настоял, чтобы они с Майей обязательно побывали на этом балете. Несмотря на зимний холод и гололед, они все-таки добрались до Лужников. Майя была в невероятном восторге от увиденного. После спектакля поднялась на сцену, чтобы поздравить Алонсо, и предложила ему поставить для нее «Кармен». Альберто конечно же согласился. Это был один из важных моментов в творческой жизни Майи. Благодаря «Кармен» она продлила свою жизнь на сцене. Обычно с подмостков уходят где-то в сорок с лишним. Майе же было за пятьдесят, когда она исполняла роль испанской цыганки.
Даже после 80 сестра выходила к зрителям. При минимуме движений — максимум экспрессии! Последний раз Майя выступила в Грузии, когда ей шел 89-й год. Там на приеме у католикоса Илии молодые ребята подскочили к ней и пригласили присоединиться к лезгинке. Она легко и красиво прошлась за ними по кругу, раскрыв руки в грузинском танце! Могла танцевать и дальше. К сожалению, в Большом театре в свое 90-летие ей появиться уже не удалось.
Надо сказать, многие балерины волей-неволей пытались повторить Майю. Она шутила: «Не делайте под меня, делайте под себя». Держала себя в форме. Утром в свое удовольствие делала разминку на коврике. Могла подолгу гулять по горам, по тропинкам. Она любила воду, лес, животных, обожала собирать грибы. Рассказывала, как однажды стая лебедей приплыла к берегу, когда она их кормила. Один был с рыжей холкой, напоминающей корону. В нем Майя узнала себя (танцевала в образе умирающего лебедя. — Прим. «Антенны»)! До последнего времени себя бодро чувствовала. Ее прерванный полет стал для меня большим потрясением. Всегда себя убеждал, что ее хватит надолго. Ведь у Майи было тренированное тело и сердце… Очень скучаю по ней… Часто пересматриваю видео с ее выступлениями. Для меня она продолжает существовать. У меня всегда идет с ней внутренний диалог. Когда в чем-то сомневаюсь, всегда думаю, как бы она поступила…
– Для меня Майя Михайловна была особенной совершенно во всем. Такой больше нет, никогда не было и не будет! — делится народная артистка РСФСР, бывшая солистка Большого театра Наталья Дмитриевна Касаткина. — После одного из своих выступлений поняла, что стала кланяться как Плисецкая. Когда вернулась со сцены в раздевалку, сказала: «Майя, знаете, что я наделала? В конце кланялась как вы!» В ответ она изящно повернулась ко мне на стуле и сложила руки: «Спокойно, у меня еще много поклонов в запасе». А какая-нибудь псевдоприма точно бы накричала на меня! Помню, как, сидя в гримерке, она сидела у зеркала и шутила: «Старость — это ужасно, но это единственный способ прожить подольше. Она — как старый халат: выбросить жалко, носить стыдно!» Было время, когда в Буэнос-Айресе, куда приезжала на гастроли Плисецкая, были сплошные теракты. Нашим импресарио приходилось проверять каждый букет на предмет бомбы. Как-то во время выступления мы услышали хлопок за кулисами. На поклонах тихонько спросила Майю: «Вы слышали взрыв?» Она ответила: «Да! Но музыка играла, я продолжала танцевать!» Оказалось, что взорвалась какая-то петарда. Помню, как сидели, гримировались. Майе надо было выходить на сцену. Она уже надела пачку, а костюмерша все не шла. Я предложила ей помочь, стала застегивать крючок. На что Майя недовольно повела плечами. Поняла, что что-то идет не так, как она привыкла. Вылетела из гримерки, нашла костюмершу и привела к ней. Вечером Майя пришла в мой номер с корзиночкой клубники и молча извинилась. Отмечу, что иногда ее ошибочно считали злой и требовательной. Но она никогда не вела себя как звезда. Тепло относилась и к своей гримерше, и к костюмерше. Никогда никому не завидовала. Понимала, что все люди разные. У каждого есть свои достоинства. А вот ей, надо сказать, завидовали, причем очень. Она умела тактично и интеллигентно дать отпор.
Майя любила подолгу ходить по магазинам. Ей нравился сам процесс — выбирать. Она привозила целые чемоданы подарков. Как-то в Буэнос-Айресе купила невероятно дорогие изумительные серьги. Они были в виде тоненьких сложенных листиков, которые очаровательно дрожали. Так случилось, что они потерялись. Надо сказать, Майя иногда могла где-то забыть драгоценности…
Композитор, супруг Родион Щедрин довольно строго следил за ее фигурой. Правда, Майя могла совсем немного поправиться, но очень быстро приходила в форму. Как-то в том же Буэнос-Айресе во время очередных гастролей они привели меня в мясной ресторан. Нам принесли ягненка, который пятнадцать минут назад блеял на всю округу. Плисецкая говорила: «Ешьте-ешьте, нигде больше такого не съедите!»
Родион Константинович и Майя невероятно любили друг друга (прожили вместе 57 лет. — Прим. «Антенны»). Были очень похожи: оба рыжие, веснушчатые. Им вместе было интересно. Они были созданы друг для друга. Он писал оперы, а она танцевала. Конечно же Майя очень любила и младшего брата, Азарика. Будучи девчонкой, бежала к нему из школы, чтобы с ним поиграть. Как-то в «Кармен» ему пришлось танцевать с ней Хосе. Он очень страдал, что сложно с сестрой играть такую страстную любовь. Вообще, Азарик был для нее как сын. Майя любила детей, но не могла себе позволить.
– Впервые увидела Майю Михайловну в 12 лет в коридоре Большого театра, — вспоминает бывший художественный руководитель Национального театра оперы и балета Литвы Татьяна Петровна Седунова. — Она шла по коридору в шикарном халате. Мы, конечно, в этот момент все застыли от изумления. Ведь она была нашим кумиром! Поражала своей царственной осанкой, длинной красивой шеей и изящными руками. Она всегда с удовольствием со всеми фотографировалась и давала автографы. Зрители могли аплодировать ей на протяжении 20 минут. Каждый раз она по-новому кланялась. Это было целое искусство — спектакль после спектакля. В ней не было гордыни, несмотря на то что она была мировой звездой. Про нее можно сказать: королевская простота! Если Майя Михайловна делала замечания балеринам, то они всегда были точными. Никогда не задевала артисток своими комментариями. Все было искренне и доброжелательно. Безусловно, она требовательно относилась к профессии, так как сама прошла школу балета старых мастеров. Только такое отношение и помогает добиваться результатов.
Когда я стала художественным руководителем Национального театра оперы и балета Литвы, иногда бывала на даче у Плисецкой и Щедрина. Их дом стоял прямо в заповеднике на Тракайских озерах. Они приезжали сюда в мае, а уезжали где-то в сентябре. Родион Константинович был страстным рыбаком, угощал своей щукой. Майя Михайловна выращивала невероятное количество сортов салата. Собирала семена по всему миру. Любила зелень и экологически чистое питание. Ее ответ на вопрос: что нельзя делать балерине, чтобы не поправляться, стал крылатым: «Жрать надо меньше!» Вообще, она была очень здоровой, подтянутой, энергичной. К ней болезни не цеплялись. Как-то сказала, что даже не знает, что такое головная боль. Плисецкая была уникальной женщиной без возраста!
Досье
Родилась: 20 ноября 1925 года в Москве.
Образование: Московское хореографическое училище.
Карьера: В 1943 году была принята в Большой театр, в 1960 году стала прима-балериной. Звездные партии: Хозяйка Медной Горы в балете «Каменный цветок», Сюимбике в «Шурале», Китри в «Дон Кихоте», Кармен в «Кармен-сюите», Одетта в «Лебедином озере», главная роль в «Умирающем лебеде» и «Анне Карениной». Сыграла Бетси в фильме Александра Зархи «Анна Каренина».
Семейное положение: Первый супруг — Марис Лиепа, с которым балерина прожила три месяца. С 1958 года была в браке с композитором Родионом Щедриным.
Умерла: 2 мая 2015 года в Мюнхене.